сестру, перерастёт, совсем чуть-чуть осталось.
Всё, конечно, хорошо, однако папы по-прежнему нигде не видно.
Катя с Маней вспомнили про папу и снова заволновались. И почему так получается? Обязательно людям для счастья чего-то не хватает! Вот был с ними папа — питона не было. Теперь с ними замечательный питон — так папа потерялся!
Катя с Маней снова бросились папу искать.
А папа тем временем везде искал их. Он сначала прибежал от киоска с другой стороны туда, где оставил своих девчонок. Смотрит — их нет. Тоже стал везде бегать и спрашивать. Весь рынок обегал, запыхался совершенно, а дочек не нашёл. Он их сначала про себя ругал, что ушли, а потом не на шутку забеспокоился. Дочери как сквозь землю провалились.
«Они, конечно, не пропадут, — успокаивал себя папа. — Во-первых, они уже не такие маленькие. А во-вторых, у них с собой рубль есть. Адрес свой они с трёх лет помнят и до дому доберутся. И всё-таки неприятно. Тут, на рынке, какие-нибудь хулиганы могут встретиться, обидят ещё девочек, мало ли что! И Заяц там дома станет ругаться. Скажет: „Ну вот, дочек не смог уберечь! А всё шахматы! Всё они! Я давно тебе говорила, брось ты их! До добра они тебя не доведут! И вот, пожалуйста. Как видишь, я была права!“»
Папа устал и взмок, бегая по рынку. Наконец он прислонился к какой-то будке и в изнеможении стал обмахивать себя шахматным журналом. Он не видел, как за его спиной, путаясь ногами в сумке и не выпуская из рук банки с хомяками, расталкивали всех Катя с Манечкой. И вдруг Маня споткнулась о сумку и упала.
Папа обернулся. Он услышал за спиной страшный рёв, похожий на рёв дикого зверя в джунглях. Папа вздрогнул. Он узнал этот рёв. Так могла реветь только его собственная дочь Манечка.
— Ура! Нашлись!
Папа бросился к Манечке, свалившейся на тротуаре рядом с сумкой, рывком поднял её на ноги, отряхнул и поцеловал. Потом заключил в объятия Катю и подкинул её в воздух.
— Ура! — крикнул папа и от счастья уронил с носа очки. К счастью, очки не разбились. Они свалились прямо в большую жёлтую сумку. Папа полез за очками, вытащил из сумки ужа и страшно удивился:
— Дети, что это за штука такая?
— Это питон, — сказали Катя с Манечкой. — Мы его купили.
— Гадюка! — вдруг закричал папа. — Боже мой, это гадюка! — и в ужасе швырнул змею на землю.
Уж, извиваясь, упал на двух кроликов, сидевших в деревянном ящике на земле. Кролики от испуга выскочили из ящика и, высоко подкидывая задние лапы, бросились улепётывать.
— Мои кролики! — закричала тётка в косынке. — Держите их! Караул!
— Это не гадюка! — закричали Катя с Манечкой. — Это уж! Уж!
— Гражданин, как не стыдно змеями разбрасываться! — набросились на папу окружающие граждане. — Так вы людей до инфаркта доведёте! Зачем вы народ пугаете и на товар своего ужа кидаете?
— Да ещё «гадюкой» обзывается! — наскочила на папу вернувшаяся с кроликами тётка. — Это кто гадюка, я вас спрашиваю? Кто гадюка?
— Граждане, извините, произошло недоразумение, — сконфуженно сказал папа, убирая ужа в сумку. — Я, понимаете ли, не разобрался. Гадюку, понимаете ли, принял за ужа… То есть, извините, наоборот, ужа за гадюку… Я, понимаете ли, вижу плохо. И потом я, понимаете ли, потерял дочерей и вот их, понимаете ли, нашёл…
— Наш папочка никого не обзывал, — сказала Катя. — Он у нас потерялся, а теперь нашёлся… Он не нарочно ужа кинул. Он у нас хороший, замечательный. Пошли, папа. Больше не теряйся, ладно? — И Катя с Маней взяли папу за руки и повели к выходу.
И они все втроём, вернее, всемером — Катя, Маня, папа, два хомяка, черепаха и уж — пошли с рынка. И вот они дошли до трамвая, горячо обсуждая свои дела, и влезли в двадцать седьмой трамвай. И вот они поехали. И вот поднялись на десятый этаж. И вот позвонили в дверь. Все семеро позвонили. Поэтому у них очень громко получилось: дзинь-дзинь-дзинь!!! И им навстречу выскочила мама. И обрадовалась, сказав:
— Как хорошо, что вы вернулись, а я тут уже так соскучилась! Ну как, купили питона?
— Конечно! — закричали все (не семеро, разумеется, на этот раз, а трое). — Конечно, купили! И черепаху купили! И хомяков! Вот они, вот, смотри! — и стали маме показывать.
Сначала показали хомяков.
Мама сказала:
— Ой, господи, только хомяков нам не хватало!
Потом показали черепаху, вынув её из сумки. Мама сказала:
— Боже мой! Обрадовали! Теперь нам самим негде жить будет.
А потом, потом снова полезли в сумку, чтобы вынуть оттуда питона, ну, то есть ужа… Шарили, шарили в сумке рукой, а нашарить никак не могут. Пусто что-то в сумке. Отчего-то никого нет. Где же питон?
Катя с Маней сумку схватили и вверх дном перевернули, стали трясти. А питон не выпадает! Только этого ещё не хватало! Мало, что папа сначала пропал. Теперь питон исчез. Вот, право, не успел папа найтись, как питон пропал. Да что же это такое? Неужели так и будет продолжаться?
Катя с Маней так трясли сумку, что чуть не порвали. А мама, не растерявшись, предложила вывернуть её наизнанку.
Вывернули. И вдруг смотрят, а подкладка сумкина шевелится! Уж в дырочку в подкладку залез, вот так номер!
Вынули из под подкладки ужа, показали маме.
Мама говорит:
— Потрясающий питон! Надеюсь, вы его себе не оставите?
— Нет, — сказали Катя с Манечкой. — Ты же знаешь, что это для Кости. А себе мы в следующий раз купим.
Тут мама чуть в обморок не упала. Она сказала:
— Ну нет, вы уж теперь, пожалуйста, лучше крокодила заведите. На меньшее я не согласна!
И Катя с Маней пообещали ей завести себе крокодила. Тогда мама успокоилась и позвала всех обедать.
Все сели за стол и стали есть суп и гречневую кашу с молоком. А черепахе тоже налили в блюдечко молоко. А хомякам дали по корочке хлеба и капустную кочерыжку — одну на двоих. А питону Борис Иванычу дали большую жареную котлету. Нарезали её на кусочки, и представьте, Борис Иваныч её съел.
И вот настало двадцать первое число. Костин день рождения! Вечером сестры Сковородкины оделись очень красиво (Манечка надела синее шерстяное платье с вышитым на воротничке красным цветком, а Катя новые джинсы, простроченные жёлтой ниткой и с картинкой на заднем кармане) и пошли к Косте.
— Он, бедный, наверное, ещё болеет, — сказала Катя. — Ничего, сразу поправится, как подарок наш получит!
— А вдруг нас тётка его противная не пустит? — сказала Манечка. — Как же мы питона отдадим?
— Придётся по почте посылать, — сказала Катя. И они нерешительно позвонили в дверь и прислушались.
За дверью вовсе не было тихо. Там почему-то играла музыка, слышались голоса и смех. Катя и Маня с удивлением взглянули друг на друга.
— Это, наверное, радио, — сказала Катя.
— Или телевизор, — сказала Маня.
Тут они услышали за дверью быстрые шаги.
— Катя, — сказала Манечка. — Давай убежим!
— Кто там? — спросила дверь бодрым, очень бодрым Костиным голосом.
— Это мы…