Всю ночь не спала классный руководитель пятого «А» Нина Петровна. Всю ночь не смыкала она глаз. Она ворочалась с боку на бок, вставала, включала свет, пила чай, принимала снотворное, снова ложилась, но заснуть не могла.
«Кто это сделал? — думала Нина Петровна. — Ну кому мог понадобиться классный журнал?»
И она снова в который раз принималась перебирать в уме всех по очереди своих учеников.
«Фёдоров? — спрашивала она себя. — Да какой там Фёдоров, смешно подумать!.. Рудик Антонченко?.. Да нет же, чепуха. Рудик и карандаша чужого не возьмёт… Гвоздева с Собакиной?.. Ну уж нет, извините, они такого не сделают… Может, новенькая, Тося Одуванчикова? Может, звеньевая Вера Пантелеева? Может, староста Аня Залетаева?.. — Она усмехалась над нелепостью таких предположений. — Ты, видно, совсем с ума сошла! Как тебе в голову взбрело такое?»
Так по очереди перебирала всех своих пятиклассников Нина Петровна и с уверенностью отметала каждого, пока не доходила очередь до Агафонова.
И тут происходила заминка. Тут Нина Петровна спотыкалась. Именно в этом месте она вскакивала с постели и включала настольную лампу или бежала на кухню ставить чайник. И под мерное бульканье чайника, сидя в ночной рубашке за столом, думала Нина Петровна: «Он. Агафонов. Он». И в третий раз наливала себе чай и пила его, волнуясь и обжигаясь.
«Ну так? Как мог он меня обмануть? Ведь он же дал мне твёрдое обещание. Дал слово исправиться. И я ему верила!»
— Ниночка, ты не спишь? — в который раз спрашивала её мама из соседней комнаты.
— Сплю, мамочка, — отвечала Нина Петровна. — Не беспокойся, я сплю…
И всё думала, и думала, и думала.
Она вспоминала, как пришла впервые в этот класс, как быстро полюбила этих ребят, как была довольна ими… и как только один человек в классе омрачал ей жизнь. Она вспоминала, что вытворял этот человек, вспоминала его невозмутимое лицо с красными оттопыренными ушами. Она вспоминала все педсоветы, на которых обсуждалось его поведение, и как горячо она боролась за него, как спорила с завучем Серафимой Ильиничной, и как она взяла у него слово исправиться, и как он дал ей наконец, после долгих уговоров и наставлений, это слово, и как он вот уже две недели стал даже лучше учиться. А потом она представляла себе, как подходит к ней завуч Серафима Ильинична и говорит:
«Вот он, ваш хвалёный Агафонов! Как видите, я была права».
И Нина Петровна тяжело вздыхала и переворачивалась на другой бок.
Оставалась последняя надежда, что кто-то из её пятиклассников странно пошутил и утром классный журнал будет лежать на своём месте.
Под утро ей приснился короткий цветной сон. Ей приснился Агафонов, который стоял на крыше высотного дома на площади Восстания и размахивал огромным классным журналом. А из журнала, как стаи птиц, вылетали разноцветные отметки — зелёные двойки, оранжевые тройки, тёмно-синие четвёрки и белые пятёрки и с громким пластмассовым стуком сыпались сверху на мостовую.
Она проснулась разбитая и пошла в школу.
На столе журнала не было.
ЗА ДВЕ МИНУТЫ ДО ЗВОНКА
Ученики пятого «А» сразу увидели, что классный руководитель ставит отметки не в классный журнал, как было заведено во все вековечные времена, а в обыкновенную школьную тетрадку в клеточку.
Гвоздева, которая всё всегда замечала первая, хотя и сидела за четвёртым столом, сказала по этому поводу своей подруге Собакиной:
— Погляди-ка, Валька! Чего это она, а?
На что Собакина, не отличавшаяся таким острым зрением, как её подруга Гвоздева, но зато отличавшаяся не менее острым любопытством, отвечала, вытянув шею и глядя на учительский стол из-за голов Трофимова и Кадушкиной:
— Ага. Чудно. Правда, Таньк?
При этом, должны мы тебе сказать, ни от Гвоздевой, ни от Собакиной не ускользнуло странное выражение лица Нины Петровны и синие круги под её глазами.
— Ниночка сегодня какая-то не такая, — сказала Гвоздева, многозначительно взглянув на Собакину.
— Ага, — сказала Собакина, многозначительно взглянув на Нину Петровну. — Интересно, что это с ней?.. И журнала почему-то нету!
Потом они обе повернули головы и поглядели на Тосю Одуванчикову.
— Тоська… — свистящим шёпотом одновременно произнесли обе.
Тося Одуванчикова подняла голову.
— Гляди, — произнесли шёпотом Гвоздева и Собакина и показали глазами на учительский стол.
Тосины глаза проследовали за их взглядом. В них тоже отразилось удивление.
Тося повернулась к Вере Пантелеевой.
Вера Пантелеева повернулась к Сене Мордюкову.
Сеня Мордюков повернулся к Рудику Антонченко…
И через пять минут весь пятый «А» был до краёв наполнен удивлением.
Теперь все глаза смотрели на учительский стол, а все головы строили самые разные догадки и предположения. В самых разных углах класса поднимался тихий значительный гул, который говорил о том, что споры и обсуждения по поводу неожиданной загадки начались. В правом углу говорили: «Забыла». В левом — «Потеряла». Где-то посередине утверждали, что классные журналы теперь вообще отменили. Словом, мнения разделились.
Гвоздева и Собакина, страшно довольные тем, что им с такой лёгкостью удалось устроить прямо на уроке водоворот общественного мнения, вертелись во все стороны и подпрыгивали как на иголках, собирая со всех концов класса последние догадки и предположения.
— Гвоздева и Собакина, прекратите вертеться, — сказала усталым голосом Нина Петровна. — И вообще, что за шум в классе? Не мешайте, пожалуйста, своему товарищу разобрать предложение.
Возле доски, с мелом в руках, стоял Алик Спичкин. Он разбирал предложение. Он что-то мямлил, переминался с ноги на ногу, тёр грязной рукой лоб, подчёркивал вместо суффиксов союзы… И глядя на то, как он всё это делал, можно было помереть от зевоты.
Да, если бы пятый «А» не был так возбуждён, Алик Спичкин давно погрузил бы его в тяжкое дремотное состояние.
— Суффиксы бывают… э-э-э… бывают… — тянул Алик Спичкин.
Слушать это было невыносимо.
— Садись, Спичкин, — произнесла Нина Петровна. — Ставлю тебе три с минусом.
Спичкин оживился и пошёл на место. По дороге к своему столу он всё более распрямлялся и, наконец, стал важным и гордым. Спичкин не знал урока и был доволен, что Нина Петровна поставила ему не двойку, как он заслужил, а три с минусом. Ему было приятно, что только что все своими глазами увидели и своими ушами услышали, как Нина Петровна к нему хорошо относится.
Но пятому «А» сегодня было не до этого. Скрытая полемика по поводу классного журнала всё не утихала. И не принимали участия в этой полемике всего только три человека во всём классе: председатель совета отряда Ира Сыркина, человек серьёзный и дисциплинированный, её сосед Сергей Агафонов, которого всё это мало интересовало, и Аня Залетаева, которая была сегодня очень бледная и, видимо, плохо себя чувствовала.
Нина Петровна написала в тетрадке фамилию «Спичкин» и вывела напротив неё три с минусом. До звонка оставалось две минуты.
