– Значит, все нити, которые могли бы привести нас к убийце, порваны? И у тебя в самом деле нет ничего, что помогло бы напасть на его след?
– Правда, у меня есть первая «Норвегия», – сказал я неуверенно. – Это, пожалуй, единственный козырь, который мы еще не пустили в ход…
– А что по этому поводу думает НД?
– Он не придает этой марке никакого значения.
– Да. Я тоже не думаю, чтобы по «Норвегии», даже с помощью электронных микроскопов, удалось определить внешний вид, фамилию и адрес преступника.
Беседа с полковником прошла для меня на удивление гладко. Он не закипел, слушая рассказ о необдуманной операции с наследницей и Трахтом. Когда я выходил из его кабинета, он как раз вызывал по телефону Емёлу, которого должен был прислать ко мне.
Выйдя из кабинета, я задержался в секретариате, чтобы поговорить с Кристиной.
– Подходят?
– Угу. – Она вынула из сумки зеркальце. – Ядя определенно лопнет от зависти, – добавила она с присущим женскому сословию злорадством. – Сколько я должна тебе, Глеб?
– Ничего. Доброе слово…
По дороге я на минуту зашел в главную канцелярию, чтобы вручить такие же клипсы Яде.
– За это вот тебе марки. – Ядя вынула из ящика стола большой конверт. – Только не говори никому, что получил их от меня, – предупредила она на всякий случай. – Кристина теперь позеленеет от зависти, даю слово…
Разве мог я предположить, что мое столь необдуманное поведение роковым образом скажется в решающий Для поимки Посла момент?
Емёла, подстегнутый приказом полковника, уже ожидал меня у дверей моего кабинета. Минут пятнадцать я объяснял ему, на что в первую очередь следует обратить внимание при обыске.
Мне, конечно, не удалось скрыть от него, что убийство и кража в Западном районе расследуются Главным управлением милиции и что три недели тому назад это дело было поручено именно мне.
– А я ведь думал, что ты и вправду собираешь марки, – не сдержал своего удивления Емёла.
Он слышал об убийстве и о том, что, «кажется, убитый или убитая собирали марки», но не обратил на это особого внимания.
– Мы с Ковальским тоже ведем одно дело, связанное с марками. Но это не имеет ничего общего с преступлением, о котором ты рассказываешь… – заметил он.
Так как он о подробностях не говорил, расспрашивать я не стал.
– Позвони, Глеб, НД и попроси, чтобы он прикомандировал ко мне химика. Ведь в комнате Трахта могут найти какие-нибудь яды. Я сейчас же туда еду! – решил он. – Только заскочу к себе. Нужно взять лупу, зубцемер, ванночку для выявления водяных знаков, каталоги… До жилья Трахта минут двадцать езды. Около полудня, возможно, я тебе уже доложу о результатах.
Я занялся просмотром своих заметок о событиях последних недель…
Я искал в сплетении происшествий в Западном районе пункты, которые не были ясны. Наконец после многочисленных вычеркиваний на листке бумаги осталась схема:
Убийство коллекционера и его жены.
Попытка убить меня. От смерти меня спасла случайно находившаяся в моем кармане справка из психиатрической больницы.
Кража «Десяти крон», коллекции «За лот» и трехсот двенадцати марок-классиков высокой стоимости, часть из которых относилась к категории редчайших марок.
Это наш пассив.
В активе после трех недель расследования (включая время моего пребывания в больнице) у меня были первая марка Норвегии и второстепенная особа – Трахт.
Остальное не представляло ни малейшей ценности. Личность Посла-убийцы, несмотря на то что он, как выяснилось, выступал одно время под именем доктора Кригера и у нас даже имелось одно из его любовных писем, была для пас совершенно неизвестна…
Около полудня мои безнадежные размышления прервала телефонистка управления.
– Вас, капитан, вчера вечером дома не было, а сюда вам кто-то звонил. Я не сообщила об этом раньше, поскольку тот человек обещал позвонить сегодня после полудня.
– А кого он спрашивал?
– Он спрашивал товарища, который «интересуется марками». Это было после восьми часов вечера. Итак, учтите, что кто-то намеревается вам сегодня позвонить…
Трахт был задержан до восьми вечера. Наши телефонистки не имели обыкновения ошибаться. Кроме Трахта, этого номера телефона я никому не давал. Номер, естественно, ни в каких справочниках не значился. Тем, кто звонил по этому номеру, отвечали: «Он в ванной» или «Он в саду» и «Куда можно вам позвонить минут через пятнадцать?» После того как через коммутатор мне называли номер телефона звонившего мне человека, я разговаривал с ним из дому или из служебного кабинета.
Телефонный звонок, о котором мне только что сообщили, был со всех точек зрения весьма любопытен.
Интересно, позвонит ли таинственный незнакомец или же после того, что случилось с Трахтом, будет молчать?
