Когда кузов грузовика поравняется с забором у дома ксендза, водитель выключит фары. Группа должна, выскочить и быстро укрыться в саду… Емёла и Ковальский займут место возле дома. В момент, когда Аль проникнет в дом, оба приблизятся к окну…
– А если они придут к дому ксендза раньше? – на всякий случай спросил НД.
– Это исключено, – ответил я, – Сейчас грузовик стоит у ворот кладбища. Через забор перелезть незаметно они не могут: из окон дома для приезжих на забор надает свет…
Поскольку больше вопросов не было, я встал из-за стола и, слегка прихрамывая, пошел к двери. «Землемеры» вышли на площадь. За ними – Емёла с гусем и Ковальский.
Шофер грузовика завел мотор и громко засигналил.
Теплая июньская ночь опустилась на Дзвоны. В маленьких окошках постепенно гасли желтые огоньки.
В саду ксендза шумели кроны ясеней. Время от времени доносился собачий лай. Гоготали сквозь сон гуси, похрюкивали в хлевах свиньи.
Стоя у грузовика, НД тихо давал указания нашей группе и согласовывал с Ковальским и Емёлой сигнализацию.
Я взял из машины небольшой магнитофон и фотоаппарат с блицем и, крадучись, пробрался в сад через кладбище.
Когда, войдя в дом ксендза, я закрыл за собой дверь, рокот моторов возвестил, что представители организации «Геодезические измерения» покидают Дзвоны.
Пользуясь потайным фонарем, я прошел в глубь коридора. Третья дверь вела в комнату, где находилась коллекция ксендза и в которой он обычно спал. Я подключил блиц, стоящий на секретере, и магнитофон.
Ксендз, подложив руку под голову, спал сном праведника. Его голова отчетливо вырисовывалась на белой подушке.
Я устроился в нише у стены, недалеко от двери. Из окна комнаты меня нельзя было увидеть, тогда как я сам в зеркале, стоящем напротив окна, хорошо видел подоконник.
Часы на башне костела пробили десять. Вдали был слышен затихающий рокот грузовика.
Совсем стемнело. Погасли пробивавшиеся сквозь листву огни в доме для приезжих.
Шумели деревья в саду, но вокруг было спокойно. Дзвоны все глубже погружались в темную бездну ночи.
Прошло с четверть часа. Один и второй раз ухнула за окном сова – значит, группа НД заняла свои позиции и все идет по плану.
С другого конца селения донесся лай Шарика. Через минуту он отрывистым брехом передал эстафету дальше. Черныш отдал ее своим собратьям где-то на площади, и так, от двора ко двору, собаки передавали друг другу весть, что бандиты здесь, идут!
Я избавился от последних сомнений, когда с башни костела раздалось теперь уже троекратное уханье совы. Это означало, что шайка в полном составе проникла в сад.
Вдруг мне показалось, что в зеркале замаячила чья-то тень, кто-то схватился за подоконник и подтянулся до пояса.
Ксендз Войтик спал, голова его была отчетливо видна в темноте.
Гоп! Кто-то соскочил на ковер. Я затаил дыхание.
Высокая черная фигура подняла двумя руками лом. Взмах – и ночную тишину разорвал треск… гипсового черепа.
– Вот тебе! – прошипел бандит.
В ту же секунду вспыхнула лампа фотоаппарата и послышался шорох магнитофонной ленты. Не поднимая еще пистолет, я повернул выключатель, в комнате загорелся свет.
Высокий плечистый детина с раскосыми глазами, ослепленный светом, опустил руки, и, если бы он не стучал зубами от страха, я мог бы подумать, что передо мной такая же кукла, как и та, что исполняла роль спящего ксендза Войтика.
– Ну что, Аль? Попался? – сказал я, выходя на середину комнаты.
Он молчал… То, что произошло, было выше его понимания.
– Ты думал, будет так же, как там, на вилле, не правда ли? – спросил я спокойно.
Аль не мог выдавить из себя ни слова. Смотрел то на разбитую голову из гипса и воска, то на меня. И очевидно, не слышал меня… А я тоже не очень прислушивался к тому, что происходило в саду. По условной вспышке фонарика я понял, что Емёла и Ковальский ждут под окном.
Группа НД тем временем ловила сообщников дрожащего от страха Аля.
– Так что? Ты уже забыл, как было дело на втором этаже виллы? – спросил я.
– Да я… я… вовсе туда не хотел!
– И сюда тоже не хотел, а?
Аль быстро взглянул на ломик, лежавший у моих ног. Но не успел… Получив удар в подбородок, он отлетел к окну, упал, затем сел, хлопая раскосыми глазами.
– Не хотел?
– Нет.
