Магнитная запись намного удобнее письменных протоколов.
– По твоему распоряжению мы пока не касались убийств на вилле, – начал Емёла, – поэтому разговор идет только о краже марок и о том, что произошло в Дзвонах. Вот показания Аля. – И он поставил первую кассету.
– Хорошо, – кивнул я. – Давай начнем с Аля…
Через минуту зазвучал неторопливый разговор:
«– Трахт показывает, что во всем виноват ты, Аль, – говорил спокойно Емёла. – Ты сам только что слышал его слова на магнитофонной ленте. Если он не прав, ты можешь отрицать.
– Трахт свинья! – цедил со злобой Аль. – Они оба свиньи. Договорились, что будем молчать. Уверяли, что вы в марках не разбираетесь. Ну, пусть только я кого из них в тюряге повстречаю!.. А было так: в первый раз я увидел Трахта у магазина с марками. Он спросил, есть ли у меня что-нибудь интересное. Я ответил, что нет. А не знаю ли, мол, о хороших марках? Говорю, что знаю. Дальше – слово за слово: ночью на вилле убит коллекционер. Недалеко от виллы у моего кореша есть малина. Трахт говорит, нельзя разве кое-что купить у вдовы? Сразу взял такси, и мы вместе поехали к ней. Кореш привел нас на виллу. Но когда Трахт позвонил, в квартире никого не оказалось… Мы все вместе прохаживались по другой стороне улицы. Увидели открытое окно. Трахт еще смеялся: это, мол, как раз для такого парня, как я. Но что будто бы я не посмею, потому как боюсь мертвеца и старой бабы. Кореш сказал, что мертвеца ночью увезли. Трахт на это сказал, что все равно я боюсь привидений…
– Значит, он подговаривал тебя на кражу? – звучал громкий вопрос Емёлы.
– И Мингель, и Трахт – вот кто настоящие воры, – оправдывался Аль. – А мне еще нет восемнадцати. Меня подговорил Трахт. Было так… Кореш говорит! «Какие там в альбомах есть львы, слоны, тигры, кенгуру! Райские!» На это Трахт: «Нет, самые ценные – только классики, первые марки каждого государства…» Он договорился со мной, что утром мы встретимся, и пошел в здание почты на площади Коммуны. Мы с корешем остались.
– Зачем он пошел на почту? – спросил Емёла.
– Этого я не знаю, – ответил Аль. – Кажется, потом приехал из Кракова тот, другой… А кореш мне сказал: «Не говори ему, я уже там был». И повел меня к себе, он жил недалеко, стерег квартиру одного инженера, который уехал в отпуск. У меня был пружинный нож. Кореш его видел. И потому говорит: «Дай нож, а я тебе отдам все тридцать марок».
– Каких? Ты должен вспомнить, Аль, – попросил Емёла.
– Ну я ведь сказал, что там побывал кореш, – разъяснял допрашиваемый. – После того как унесли труп, он из любопытства влез туда по ограде, через окно.
– Подожди, – прервал Емёла. – Значит, в первую ночь забрался в комнату убитого твой кореш и взял там тридцать марок. Так?
– Так. И работал в перчатках, чтобы не было следов. А потом убежал, потому что его напугал кот. Думал, это привидение. Сказал мне, что он вставил в замок двери ключ: «Если бы я был там, в комнате, и пришли из милиции, то, раньше чем они открыли бы дверь, можно было бы удрать. Только я больше не хочу, – сказал кореш. – Что для меня пять или десять злотых за ерундовые марки? У меня для обработки есть киоск на Старом Мясте…»
– Назови фамилию и адрес приятеля, Аль. Я тебе так не поверю, – заявил Емёла.
– Центральное кладбище. Третья могила слева, возле правого забора. Ха-ха-ха… – С минуту раздавался хриплый смех Аля. – Он на прошлой неделе утонул. Спьяну полез поплавать в Висле. Будто ему жарко было…»
Я слушал эти показания со все возрастающим беспокойством, чувствуя, как с каждой минутой распадается моя версия… Неужели Аль обманывает и его показания заранее подготовлены? Не зная всего, с оценкой и комментариями следовало повременить.
– Я справлялся по телефону, – сообщил, меняя кассету, Емёла. – Случай, о котором рассказал Аль, был зарегистрирован скорой помощью и речной милицией».
Дальнейшие показания Аля объясняли то, что мне и без того уже было ясно.
На следующий вечер они с дружком заметили возле виллы посторонних людей: меня и НД. Когда мы вошли в виллу, дружку Аля пришло в голову, что, звоня по телефону, они могут проверить, открыли ли дверь в комнату коллекционера. Мы с НД слышали тогда телефонный звонок, а вдова сказала: «Опять звонят…»
Убедившись, что все в порядке, Аль с наступлением темноты пробрался к вилле, влез по ограде в комнату по крайней мере за час до меня и спокойно там хозяйничал. Так же, как накануне его дружок, он был в перчатках и не оставил следов. Подсвечивал себе потайным фонариком и вырывал из альбомов первые выпуски марок. Од собирался уже уходить, когда началась облава. И он ждал, притаившись под подоконником, а увидев, что кто-то лезет по ограде, отскочил за портьеру…
Сперва Аль думал, что это его дружок. Поняв свою ошибку, решил, что еще кто-то залез с той же целью, что и он, и поэтому в удобный момент высунулся из-за портьеры и ударил меня по голове!
Аль выглянул из окна в тот момент, когда от площади Коммуны подъезжал автомобиль. Он опять спрятался, а потом спустился вниз (когда поблизости не было НД, побежавшего за «таинственным» автомобилем).
Аль и Трахт встретились на следующий день, причем Трахт купил у Аля и тридцать марок, полученные от дружка в обмен на нож, и двести семьдесят четыре, которые Аль украл по его наущению.
Указанное количество марок совпадало е тем, что было украдено у коллекционера…
– А что рассказывает Трахт? – спросил я, прослушав показания Аля.
– Трахт многое отрицает, – сказал Емёла. – По его версии, история похищения марок в Западном районе, а затем в Дзвонах выглядит иначе.
– Как же?
Емёла заложил новую кассету и включил звук в том месте, где я мог услышать ответ на мой вопрос.
