проверить, как в особых обстоятельствах действует кофе в соединении с квариолем. Речь шла об «отравлении» вдовы в кафе.
– И это дало такой же результат? – спросил полковник.
– Конечно. Иначе я бы об этом не говорил. – НД поставил на стол зеленый флакон. – Это можно легко купить на толкучке, – продолжал он. – Изготовляется якобы за океаном. Этот флакон случайно был обнаружен в ванной комнате виллы, в домашней аптечке. Это лекарство купила когда-то вдова. Ее муж также употреблял его.
НД наклонил флакон и прочел:
– Создателем этой панацеи является якобы наш канадский земляк господин Фифилд, или, по-нашему, Фафула. Его лаборатория находится в Торонто, как явствует из надписи на наклейке. Составными частями панацеи являются: семьдесят процентов колодезной воды и тридцать процентов квариоля.
– Сейчас же свяжитесь с дипломатическим представителем Канады! – распорядился заместитель министра. – В порядке международного сотрудничества они должны этого Фафулу или Фифилда из Торонто «прикрыть»!
– Это уже не актуально, поскольку сегодня утром все уже «прикрыто», – пояснил НД.
– Где?
– А где же, как не в Воломине под Варшавой? – ответил НД. – Там со времен оккупации было спрятано около пяти литров квариоля. В типографии были отпечатаны этикетки с подходящими строками из. Шекспира, и «изобретение» пошло на толкучке как заокеанское лекарство, ведь на этикетке упоминались и мандрагора, и сонная трава, и медицина, которые звучат одинаково и по-английски и по-польски…
Эпилог
Официальная часть выставки закончилась.
– Ну что ж, в этом году мы от него вряд ли что-нибудь еще получим, – высказывался мой драгоценный шеф, прикрывая дверь за генералом. – Так что нет оснований его провожать, – продолжал он, усаживаясь за письменный стол. – Емёла!
– Слушаю вас, полковник! – ответил Емёла.
– Если вы, поручик Емёла, поедете в это воскресенье со мной на рыбалку… – мечтательно проговорил полковник.
– Если я понял правильно, то… мы вам, а вы нам, полковник? – подхватил Емёла.
– Да!
– Ну… била не была, поеду! – решил Емёла.
И покраснел как рак, получив от полковника только что утвержденное генералом представление о присвоении ему звания капитана.
– Глеб! – обратился ко мне мой бесценный шеф. – Помнишь, ты получил из архива управления кляссер с марками?…
– Да, получил. Но часть марок из кляссера я или обменял, или продал. Да и мама кое-что оттуда выудила для своей коллекции. Поэтому, чтобы восполнить…
– Не надо восполнять, – решительно прервал меня полковник. – Сейчас мы отправим твоей маме письмо. Пусть она вместе с моими поздравлениями примет этот кляссер в подарок. У нас есть фонд, который предусматривает выдачу вознаграждения частным лицам, оказывающим нам ценные услуги. Ведь телеграмму приняла твоя дорогая мама…
– Да. Но я к этой телеграмме не имею никакого отношения. И поэтому даже чувствую себя неловко…
– Можно спросить, полковник, – прервал меня НД, – как и когда вы включились в это дело?
– Ой, дети вы, дети. – Полковник отложил в сторону свою трубку. – Я ведь говорил перед началом операции: марки – это такое дело, что многие могут утратить самообладание, потерять голову… У нас были этому доказательства: арест доктора Кригера и матери Глеба, суматоха с «отравлением» наследницы, ужин в «Бристоле», сумасшедшее путешествие в Прагу… А ведь, несмотря на первоначальное предположение, искать надо было здесь, на месте. Если бы, анализируя ваши действия, я ругал вас за совершенные вами глупости, то перечеркивал бы вашу работу. Я должен был выжидать. Глеб узнал в Мейсене, что есть какой- то другой Кригер и что у этого Кригера был почтовый ящик. Заслугой Глеба явилось также разоблачение Посла-Мингеля благодаря первой «Норвегии». Правда, в «Бристоле» вы немного переборщили… Но все же в конце концов получили марки. Поэтому расследовать кражу «зима» смысла не было. Это относительно действий Глеба… В то же время данные о квариоле полностью реабилитируют НД со всеми его промашками… Вы спросили: как и когда я включился в операцию? А разве я от нее отключался? Если же говорить о непосредственных действиях, они начались, когда я поручил Кристине дать от имени Глеба телеграмму. Нет ничего проще, как протянуть руку к телефонному справочнику Нью-Йорка и дать телеграмму. Это нельзя сравнить с квариолем НД, – добавил он убежденно.
– Квариоль квариолем, но… телеграмма – это, полковник, мастерский ход, – решительно запротестовал НД.
Я не мог не присоединиться к его мнению.
– Может, так, а может, и нет, – подшучивал мой бесценный шеф, раскуривая трубку. – Кстати, вы уже видели мои марки с рыбами?
Полковник вынул из стола конверт и, словно заядлый коллекционер, разложил перед нами дюжину марок с изображением рыб.
– На днях в коллекции доктора Кригера я видел финских «Лососей» и чилийского «Угря», – заметил НД.
– Да? А как их можно достать?
