разглагольствований, вдруг резко выбросил вперед руку и ухватил Пузыря за ворот плаща:
– Ты еще смеешь упоминать их?! Да я тебя сейчас удавлю, гнида!...
Пузырь испуганно отдернулся, аккуратно расправил смятый ворот и злобно покосился на Быкова:
– Значит, этот следователь все-таки успел наболтать вам лишнего… Ну, что ж, может, это и к лучшему! Меньше придется объяснять и уговаривать!
И, окончательно успокаиваясь, вновь перешел на спокойный, почти дружеский тон.
– А ведь вы, Леонид Альбертович, сами виноваты в том, что случилось! Не станьте вы так артачиться, а согласитесь сразу на наши – очень, кстати, неплохие! – условия, сейчас, вместо того, чтобы валяться на этой грязной койке, лежали бы на пляже где-нибудь на Канарах! Слышали, наверное – в последнее время отдыхать там стало очень модным! У приличных, состоятельных людей, разумеется… Да и ваша семья была бы сейчас в полном здравии и благополучии! Так что, винить вам некого, кроме как самого себя! Но, повторюсь – случившегося уже не поправить, а дело нужно заканчивать… Предложение наше пока остается в силе – вы ведь живы и по-прежнему руководите этим вашим фондом, не так ли? Вот и думайте теперь, что вам дальше делать! Только не слишком долго думайте! Наше терпение тоже не безгранично, да и дело долго ждать не может… Иначе отправитесь прямиком вслед за вашими близкими!
– Ты, Пузырь, лучше не обо мне – ты о себе думай! – прохрипел в ответ Быков. – В одном ты прав – дело еще не завершено и мы с тобой обязательно встретимся! Пусть мне даже с того света вернуться придется!...
Однако после этих слов Пузырь лишь презрительно хмыкнул, встал с табурета и направился к двери. У самой двери задержался на мгновение и, обернувшись к Быкову, небрежно бросил:
– Дурачок, да ты сам-то в это веришь?!... Короче, на то, чтобы успокоиться и принять разумное решение даю тебе еще сутки! А дальше… Как говорит народная мудрость, что посеешь, то и пожнешь!
И коротко хохотнув, довольный своим, как ему казалось, весьма уместным и остроумным замечанием, вышел, громко захлопнув за собой дверь…
Угроза была высказана прямо и недвусмысленно, и Быков понял, что, как и предполагал следователь, теперь они продолжат убирать свидетелей, пока не будут уверены, что зачистили всех. В тот же день, сразу после дневного врачебного осмотра, он сунул под спортивную куртку пакет с документами и остатками денег и вышел во двор – якобы на обычную послеобеденную прогулку. Дойдя до огораживавшего больничный двор забора, с трудом – мешала закованная в гипс нога и два длинных костыля – протиснулся в давно примеченную им дыру в заборе и оказался на неширокой и тихой боковой улочке. Оглянулся по сторонам и, убедившись, что его появление не привлекло внимания редких прохожих, не спеша доковылял до соседнего перекрестка, где, как поведала ему медсестра, и находился тот самый 'сэконд-хенд'. Остававшихся денег ему едва хватило на то, чтобы купить пуховик и высокие зимние кроссовки – больничный халат оставил еще во дворе клиники, а гулять по улицам в одном, хоть и довольно теплом, спортивном костюме было явно 'не по сезону'.
Садиться в общественный транспорт Быков не рискнул, опасаясь привлечь ненужное внимание видом наполовину забинтованной и заклеенной пластырями физиономии и несуразно выпяченной вперед загипсованной ноги. Избегая центральных многолюдных улиц, окраинами добрался до развалин своего дома, достал из тайника заначку и так же не спеша заковылял к находившейся совсем неподалеку автотрассе, связывавшей их городок с областным центром. Здесь тормознул первую встреченную большегрузную фуру – дальнобойщики народ сердобольный, отзывчивый – и без особых приключений добрался до областного центра. Впрочем, там он задерживаться не стал, понимая, что теперь его ищут не только Пузырь и его подельники, но и милиция. Быков перебирался из одного населенного пункта в другой, меняя районы, города, области, используя для своих перемещений попутки, автобусы, поезда, самолеты, останавливаясь в малоприметных заштатных гостиницах, мотелях и кемпингах… От гипса избавился в крохотной амбулатории в отдаленном хакасском селе. Молодой сельский врач, попавший туда по распределению незадолго до развала Союза, забытый и брошенный своим руководством и уже полгода не получавший заработной платы, за скромное вознаграждение с радостью согласился снять с него изрядно надоевший гипс и даже подарил небольшую деревянную трость, случайно оказавшуюся в его медпункте. Зрелище усохшей почти вдвое, обтянутой желтоватой кожей ноги, Быкова, разумеется, обрадовало мало. Но, вспомнив известную пословицу – были бы кости, а мясо нарастет! – смирился с увиденным и, рассчитавшись с сельским эскулапом, отправился дальше. Мышечная ткань, действительно, восстановилось довольно быстро, а вот неправильно сросшаяся коленная чашечка так и осталась вывороченной на сторону – теперь, по-видимому, уже на всю жизнь.
Не лучше обстояло дело и с обожженной щекой. Кожа на ней покрылась корявыми бурыми пятнами и выглядела, словно сильно измятая и вымазанная томатной пастой бумага. Мясо на верхней губе заросло и вовсе плохо, отчего правый уголок рта постоянно оставался приоткрытым, выставляя, словно напоказ, два крайних клыка. 'Прямо, как у Дракулы!' – невесело усмехался Быков, в очередной раз накладывая на щеку грим, и разглядывая полученный результат в зеркале. В качестве грима он использовал обычную дамскую крем-пудру интригующе-заманчивого 'персикового' цвета. Помогала крем-пудра мало, лишь слегка затушевывая наименее заметные из шрамов и красных пятен от ожогов, и оставляя крупные, практически, без изменений. Впрочем, решил Быков, есть и определенная польза от той жуткой маски, в которую превратилось его лицо. 'Ну, уж теперь-то меня ни по одной фотографии не узнают! И никакая пластическая операция не понадобилась!' – злорадно думал он, в очередной раз изучая свое отражение в зеркале.
Так он добрался до Читы и лишь там, спустя почти два месяца после побега из больницы, к нему, наконец, пришло осознание того, что здесь, в Сибири ему помощи ждать не от кого. И уж тем более глупо и нелепо было, скрываясь от бандитов в небольших городках и заброшенных поселках, надеяться на некий счастливый случай, который помог бы ему совершить 'справедливое возмездие'. Для этого требовались совершенно другие возможности, связи, ресурсы, которыми он пока не обладал, и приобрести которые здесь представлялось малореальным. Тогда-то к нему и пришла мысль перебраться в Центральную Россию, ближе к цивилизации, прежним друзьям, связям и возможностям. Откладывать реализацию нового плана он не стал и, переночевав в зале ожидания в аэропорту, уже наутро вылетел в Москву.
Несмотря на пятичасовую разницу во времени, в Домодедово Быков прилетел поздно ночью – сказалась длительная задержка рейса при промежуточной посадке в Новосибирске. До первого рейсового автобуса, доставлявшего пассажиров до конечной станции метро, оставалось еще более 3-х часов, и, чтобы как-то убить это время, Быков купил с лотка один из толстых еженедельников 'Экспресс–газета'. И там, среди наполнявших еженедельник 'светских' новостей, слухов и сплетен, между пошловатыми анекдотами и откровенными фотографиями полуголых девиц, в традиционной для подобных изданий рубрике 'Криминальные новости' прочел сообщение, в корне изменившее все его планы:
'КТО РАСКРУТИЛ ГЛОБУС?
Как сообщает наш восточносибирский корреспондент, несколько дней назад неподалеку от Братска, в одном из заброшенных карьеров на берегу водохранилища был обнаружен сожженный автомобиль 'Ниссан-Лаурель', в салоне которого находились три мертвых тела. Поскольку тела сильно пострадали в огне, поначалу идентифицировать личности погибших не представлялось возможным. Однако вскоре по сохранившимся номерам на двигателе и кузове автомобиля удалось установить имя его владельца – им оказался криминальный авторитет Анатолий Левицкий, более известный под кличкой 'Толян'. Сопоставив эту информацию с другими найденными на месте преступления предметами и вещественными доказательствами, следователи пришли к выводу, что, с высокой долей вероятности можно предположить, что, помимо уже упомянутого Анатолия Левицкого, найденные тела принадлежат двум его ближайшим дружкам и партнерам по бизнесу: Николаю Пузыреву, по кличке 'Пузырь', и Рудольфу Кунцу, носившему в криминальных кругах прозвище 'Немец'…
