Алан отпустил ее, и, пробормотав какие-то извинения, она спустилась по лестнице. Лоррен с ужасом поняла, что только что испытала доселе ей неизвестную глубину человеческих чувств, и была поражена той силой эмоций, которую пробудил в ней этот мужчина. А Алан с трофеем в руке спокойно удалился к себе.
Глава 4
Однажды вечером, когда Лоррен проверяла школьные сочинения, в столовую без стука вошел Алан.
– Заняты?
– По-моему, это очевидно, – огрызнулась она.
– Не очень радушный прием, что и говорить.
Он подошел к столу и встал за ее спиной. Лоррен замерла. Алан через плечо девушки внимательно читал, что было написано в тетради, а его пальцы легко перебирали ее волосы. Последние дни она бросила стягивать хвост на затылке, устав от безуспешной борьбы с Аланом, и они ниспадали мягкой шелковистой волной по ее спине. Лоррен сердито стряхнула его руку. Он удивленно посмотрел на нее и засмеялся. Этот мужчина прекрасно знал, что делает.
Лоррен поняла, что он сменил тактику, период изоляции ее от друзей прошел, и теперь наступил следующий этап: он изводил ее при каждом удобном случае, и для Лоррен уже одно его присутствие стало мучительной пыткой. Как только Алан приближался к ней, она становилась раздражительной и болезненно- чувствительной и уже не могла справиться с собой.
– Это сочинение… вы поставили за него высший балл?
– Да, потому что оно этого заслуживает. – Кто его написал?
– Девочка из моего класса. – Лоррен назвала имя ученицы.
– Знаете, что я бы сделал с этой работой? Взял бы карандаш… – Он вытащил из ее пальцев карандаш и, прежде чем она успела остановить его, быстро исправил почти полдюжины слов. – Вот так и так, – продолжил он и расчеркал еще два или три предложения. – И я бы вернул его назад и велел переписать. Оно просто ужасно! – Он бросил карандаш на стол.
У Лоррен от негодования тряслись руки. Она схватила ластик и попыталась стереть его поправки, но тщетно.
– Что вы наделали! Я не хочу, чтобы вы вмешивались в мои дела! Займитесь лучше своими.
Не обращая внимания на ее резкость, Алан подвинул стул и сел рядом:
– Где остальные?
Лоррен прикрыла тетради руками:
– Вы не имеете права прикасаться к ним! Это моя работа – ставить за них оценки, а не ваша.
– Очень хорошо. Обещаю не касаться к ним карандашом, хотя соблазн слишком велик. Будьте любезны, дайте мне хоть взглянуть на них. Целую вечность я не читал девических излияний вроде этих. Я буду рад, если они освежат мою память. – Он просяще протянул руку: – Пожалуйста!
С большой неохотой Лоррен протянула ему стопку тетрадей. Алан еще ближе придвинул к ней свой стул, и Лоррен, сжав от злости зубы, заставила себя остаться на месте. Она поняла, что он делает все намеренно, стараясь вывести ее из себя. Какое-то время Лоррен тихонько сидела, но вскоре, не вынеся его близости, она начала осторожно отъезжать в сторону. Алан будто невзначай зацепил ногой ножку стула, и девушке пришлось смириться.
– Не дергайтесь, – приказал он, – вы мешаете мне сосредоточиться. – Он вновь приступил к чтению. – А вот и хорошее! – Он перевернул страницу и увидел низкий балл, поставленный Лоррен за эту работу. – Что? Это замечательное сочинение!
– Замечательное? Да оно просто ужасно! Грамматика возмущает, язык берет начало в сточной канаве, все правила нарушены…
– Да откройте уши и глаза: язык на уровне современных требований, острый и едкий. Прекрасные идиомы. Так говорят все вокруг вас, только вы слишком глухи, даже преднамеренно глухи, чтобы услышать это.
– Но повседневная речь – это не язык для сочинений по английскому. Конструкция предложений слишком свободная и часто неправильная.
– Говорю вам – это хорошо. Оно не напыщенное и не лишено оригинальности. Эта девочка, очевидно, всеми силами сопротивляется беспощадным методам ортодоксальных учителей. Я с радостью возьму ее начинающим репортером, если она этого захочет. – Он принялся за следующее сочинение. – А вот это утверждение изначально неверное. Вы разве не учите их пользоваться только проверенными, достоверными фактами? Это одно из первых правил всех описаний и репортажей.
– Но учителя английского не имеют дело с фактами. Для нас важнее творческая фантазия, воображение, удачно выраженное мнение…
– Мнение? Но прежде чем они сформируют свое собственное мнение, вы должны дать им факты…
Лоррен, совершенно растерявшись, покачала головой:
– Если я начну давать им злободневные факты и слишком актуальные темы для сочинений, вызывающие или даже провокационные, их родители очень удивятся и назовут это отклонением от школьных образовательных стандартов, снижением культурного уровня и выразят сомнение в учительской нравственности.
– Тогда надо учить и родителей, не так ли?
Он прочитал еще несколько сочинений и отодвинул кипу тетрадей:
– Ваше отношение к этим работам рассказало все, что я хотел знать о вашей учительской отваге. Абсолютный ноль. Вы просто заучиваете правила по учебнику, подряд, от корки до корки, и не имеете мужества отступить от них ни на йоту. – Алан повернулся и посмотрел на ее вспыхнувшее лицо так, словно она была интереснейшим экспонатом музея. – Вы одно из тех созданий, которых я бы на милю не подпускал к преподаванию из-за их фанатичной нетерпимости ко всему новому.
Не в состоянии больше выносить его издевательства Лоррен ударила кулаком по столу и резко сказала:
– Может, вам стоит уйти отсюда подальше и оставить меня наедине с этими так раздражающими вас работами?
Но ее самоуверенность дала трещину, а прочно укоренившиеся за годы преподавания методы внезапно утратили всю свою привлекательность.
– Уйду, как только закончу, – парировал Алан, зло усмехнувшись ей в лицо, и вдруг заметил на столе нечто, привлекшее его внимание. Он быстро протянул руку и схватил листок бумаги прежде, чем она остановила его. – Ба, что я вижу! Статья? – Увидев имя автора, он уничтожающе взглянул на Лоррен. – Литературное произведение самой учительницы английского! – Он радостно потер руки: – Это должно быть очень интересно!
– Это моя статья как редактора школьного журнала, – сказала Лоррен и попыталась выхватить лист у него из рук, но он сжал ее запястье и, запрокинув голову, расхохотался:
– Вы – редактор? Это сенсация!
– Я не разрешаю вам читать это. – Она все еще пыталась освободиться.
– А я и не спрашивал разрешения, – ответил он и начал читать.
Лоррен тяжело вздохнула и опустилась на стул. Алан, не прерывая чтения, отпустил ее. Она затаила дыхание и выжидающе смотрела на него:
– Ну?
– Что я могу сказать? – Он повернулся к ней и положил руку на спинку ее стула.
– Это… это так ужасно?
Он рассмеялся, увидев ее по-детски трогательные умоляющие глаза.
– Да, – сказал он и протянул руку за карандашом, – это ужасно. Но я и ожидал нечто подобное, хотя некоторые идеи недурны, – подсластил он пилюлю, занес карандаш над первым предложением и вопросительно взглянул на нее: – Можно?
Лоррен молча кивнула, сдерживая себя и внутренне сжимаясь от того, что этот карандаш сейчас сделает с ее драгоценной статьей.
– Да, вам придется побеспокоиться, – заметил он, не глядя на девушку, – потому что вы свою статью
