ухмыльнулся. – А что вы ожидали? В конце концов, я просто журналист. И каждому известно, что все журналисты – беспринципные черти, абсолютно распутные и наглые.
Лоррен поднялась, чтобы уйти, но он подошел и мягко опустил ее в кресло:
– Выпьем?
– Ну… я…
– Шерри? – Он открыл бутылку, наполнил стакан и подал ей. – Да не смотрите вы так испуганно! Я ничего против вас не замышляю… в данный момент. – В его глазах вдруг забегали веселые чертики. – Хотя идея заманчивая. Только представьте себе: заголовок вечерней газеты, крупными буквами на всю полосу: «Снимающий комнату журналист соблазнил пьяную учительницу!» Честное слово, это мне нравится! – Он вдруг посерьезнел. – Расскажите мне о вашей школе.
Она начала рассказывать, не веря тому, что это она, Лоррен, сидит в комнате Алана, мирно беседует с ним и даже пьет шерри, как это делают его друзья. И что самое удивительное, он, казалось, действительно желал ее общества. Ну конечно, ему же пришлось выбирать между одиноким и скучным вечером и присутствием дочери квартирной хозяйки. Последнее, наверное, было меньшим из двух зол.
– Школа с очень древними традициями, – говорила Лоррен. – Размещается в старинных корпусах. Сухая, ортодоксальная директриса, почти такая же старая, как вверенное ей учреждение. – Она засмеялась. – Девочки все вымуштрованы…
– Так же хорошо умственно, как и физически?
– Правильно. У способной девочки, вставшей на стартовую черту и вынужденной строго соответствовать предъявляемым требованиям, весь школьный путь…
– Нет оригинальных идей в голове?
Лоррен кивнула:
– Школьная дисциплина очень сурова и не меняется уже почти полвека…
– И вероятно, останется такой и на следующие полвека?
– Да, верно. Учителя с узким кругозором…
– Без воображения?
– Да. Кажется, что все они скроены по одному шаблону, ограничены и…
– М-м-м… Почти как вы раньше, – вставил он.
Постепенно Лоррен стала осознавать, что происходит. Разве эти идеи, которые она так вдохновенно сейчас высказывала ему, действительно ее? С досадой на себя саму она наконец поняла, как ловко и умно он провоцировал ее.
– Как я раньше? – переспросила она.
– Да, прежде чем я подействовал на вас. Я подстрекал вас, делал все, чтобы вы осознали, что время бежит и мир меняется. Скажите честно, я ведь прав, не так ли?
Но Лоррен было сейчас все равно, прав ли он. Она резко встала, намереваясь немедленно уйти. Ей показалось, что в его глазах мелькнуло разочарование, но потом она решила, что ошиблась. Потому что в ответ на ее «Спокойной ночи, мистер Дерби, и спасибо за шерри» он только поклонился и с сардонической усмешкой в тон ей произнес:
– Спокойной ночи, мисс Феррерс.
Лоррен поняла, что он, как всегда, насмехается над ней и дразнит ее, а Алан продолжал:
– Не сомневайтесь, ваше общество мною высоко оценено. И хотя вы вырвались из моих когтей и, измученная, спасаетесь бегством, в следующий раз вы так счастливо не отделаетесь. Кстати, вам же никогда еще не доводилось так долго и запросто беседовать с журналистом, ведь так?
Лоррен молча вышла из его комнаты, пересекла гостиную, вошла в свою спальню и захлопнула дверь.
На следующий день в школе Анна спросила ее:
– Тебе Алан ничего не говорил о столетнем юбилее их газеты? – Увидев, что Лоррен озадачена, она продолжила: – Будет праздничный бал прессы. – Она назвала большой отель в городе, где пройдут торжества. – Алан пригласил меня пойти с ним.
Потрясенной Лоррен удалось скрыть свою зависть и обиду.
– Ты пойдешь? – небрежно спросила она.
– Я, дорогая? Нет уж, спасибо. Не хочу чувствовать себя там не в своей тарелке. Я сказала ему, чтобы он пригласил тебя.
– И что он на это ответил?
– О, – Анна неопределенно махнула рукой, – не думаю, что он послушается. Он пробормотал что-то насчет твоей привычки постоянно с ним ссориться и что он не хочет испортить себе вечер.
Лоррен до боли закусила нижнюю губу, изо всех сил пытаясь сдержать дрожь.
– Еще он сказал, – продолжала подруга, – что лучше предложит пару билетов твоей матери. Кстати, Хью идет с Марго, так что Алан, как он выразился, вынужден искать себе другую спутницу.
Лоррен побледнела от отчаяния, и Анна, внимательно наблюдавшая за ней, серьезно спросила:
– Это что, любовь? Вот уж не думала, Лоррен, что ты когда-нибудь поддашься этому чувству по отношению к Алану. Он не из тех мужчин, что в конце концов успокаиваются и обзаводятся семьями.
– Я знаю, Анна, – уже не притворялась Лоррен. – Я уже примирилась с этим.
– Жаль, – задумчиво заметила Анна. – Знаешь, я искренне считала, что, если ты начнешь больше следить за собой и немного приоденешься, отношения между вами смогут измениться.
– Я так и делала все последнее время, однако ничего не произошло, ведь так?
– Ты никогда не могла разговаривать с мужчинами, – пожала плечами Анна. – Они довольно странные создания… Ты не поверишь, но, когда я была у Алана, мы, кажется, половину вечера разговаривали о тебе. Почему-то он постоянно умудрялся поминать тебя в разговоре. Поэтому-то я и начала думать…
– Могу тебе сказать почему, – горько прервала ее Лоррен. – Я так действую ему на нервы, что единственный способ избавиться от меня – за моей спиной говорить обо мне гадости.
– Это не совсем так, дорогая. – Анна нахмурилась и посмотрела на часы. – Пора в классы.
Лоррен пыталась как-то улучшить и разнообразить свои уроки. В глубине души она надеялась, что это может доставить удовольствие Алану. Будет что сказать ему, говорила она себе, чтобы заставить обращать на нее внимание и относиться к ней вежливее, а не обзывать ее полным ничтожеством и «абсолютным нулем». Она прилежно изучила его книгу и старалась с большей фантазией подходить к заданиям для своих девочек. А они, казалось, тоже увлеклись, проявляя больше внимания и понимания, чем обычно, задумывались над ее заданиями и решали их самостоятельно, без подсказок со стороны Лоррен.
Несколькими днями позже Берил предложила ей свой билет на бал прессы.
– Мне не хочется идти, дорогая, – сказала она. – Такие вечера для меня уже в прошлом. Я спросила Джеймса, но он тоже не особенно загорелся. Он говорит, что ему вряд ли там понравится. Возьми, Лорри. Тебе следует пойти на этот бал. Ты слишком молода, чтобы все вечера торчать дома.
Сначала Лоррен хотела отказаться, убеждая себя, что ниже ее достоинства влезть без приглашения туда, где ее совсем не ждут. Но передумала. Почему это она не может принять билет?
– Знаешь, мам, пожалуй, ты права. Но мне надо что-то купить для бала.
– Я так рада, дорогая, – просияла Берил. – Это будет для тебя прекрасной сменой обстановки.
Чуть позже она ушла, а Лоррен, чувствуя себя совершенно разбитой, решила пораньше лечь и почитать немного. Она только собралась нырнуть в кровать, как вдруг раздался тихий стук в дверь. Решив, что это вернулась мать, она крикнула:
– Войдите!
Дверь приоткрылась.
– Уже спите? А, нет еще, – сказал Алан и вошел в комнату.
Совершенно смутившись, Лоррен быстро схватила халат и набросила себе на плечи.
– Зачем бы пришли? Я собираюсь спать, – сухо сказала она.
Алан, как всегда, пристально смотрел на нее, и щеки Лоррен стали такими же розовыми, как ее ночная рубашка.
– Я вижу, – ответил он. – Я не думал. Но не стесняйтесь, ложитесь. Я только хотел поговорить с вами, моя чистая сердцем, целомудренная маленькая девочка.
Лоррен чувствовала себя неловко, но села на кровати. Алан опустился рядом с ней и обнял за
