Глава 6
Я встретилась с Уэйном во время обеда в понедельник.
— Скажи мне, Трейси, — обнимая меня, начал он, — что «золотой мальчик» делал у тебя в субботу? Дайна заявила, что он ремонтировал твою машину, но я ей не поверил.
— Так и есть. Ты ведь никому не говорил об этом, Уэйн? — забеспокоилась я.
— Ни одной душе, милая. В конце концов, ведь это я считаюсь твоим женихом. Разве я мог кому- нибудь признаться, что в мое отсутствие ты развлекала другого мужчину?
— Все было не так, и ты это знаешь.
— Да, но откуда? Ты пытаешься убедить меня, что он проявлял отеческую заботу? Во всяком случае, когда я вошел, вы отнюдь не напоминали отца с дочерью. В воздухе витала интрига.
Я рассмеялась. В учительскую вошел Пит Грин, и Уэйн поцеловал меня. Пит зацокал языком, пробормотал что-то, вроде «как хорошо быть молодым и влюбленным», и сел читать газету, спрятавшись за нею.
— Кстати, — поймал меня за руку Уэйн, — звонила Дженни. Она простудилась и просила тебя выступить вместо нее на собрании персонала.
— Дженни не сможет прийти? — опустил газету Пит Грин. — Вот незадача! Она так жаждала сразиться с директором.
— Да, но, полагаю, наша Трейси выступит ничуть не хуже, ведь так?
— Нет, Уэйн. В прошлый раз у меня не вышло ничего хорошего. Мы ничего от него не добились, а?
— Да, но теперь между вами все изменилось, — он быстро поправился, — то есть между нами — между персоналом и директором.
— Нет, ничего не изменилось, Уэйн. — Я надеялась, что в моем голосе было достаточно холода, чтобы его заморозить, но, увы, тщетно.
— Дженни была уверена, что ты поймешь и не откажешься. Я же не могу, птичка, и ты знаешь почему.
Ему не хотелось говорить о своем намерении занять пост заведующего кафедрой в присутствии Пита Грина, но я его поняла.
— Ну что ж, похоже, у меня нет выбора, — сдалась я. — Придется согласиться. У него и так сложилось крайне невысокое мнение о моей работе. Хуже некуда!
— Хорошая девочка, — потрепал меня по спине Уэйн.
Мне ужасно не хотелось идти на собрание. Я думала о том, какую линию поведения выберет Брет — проявит себя как властный и всемогущий директор или все-таки все мы ощутим его человечность?
Ответ я узнала всего через несколько мгновений. Он остался властным и всемогущим директором. Войдя в учительскую, он скользнул по мне мимолетным взглядом, отметив тут же лежащую на спинке моего стула руку Уэйна, который изображал внимательного любовника.
Наши глаза на секунду встретились, и я содрогнулась: в учительской внезапно повеяло холодом. Он сел за стол в центре полукруга стульев и оглядел присутствующих. Я держала в руках записи Дженни, зная, что скоро мне предстоит выступить.
— Я созвал это собрание, — начал Брет, — надеюсь, не последнее, — чтобы обсудить ряд вопросов, возникших с тех пор, как я стал директором школы.
Хардвик говорил о повседневных вопросах, потом перешел к изменениям, которые предлагает комитет действия.
Список он держал в руках.
— Вы должны понимать, что такие изменения требуют времени и денег. Временной фактор, несомненно, станет испытанием вашего терпения, а деньги, требуемые для проведения таких изменений, ударят по вашим карманам. Вопрос о новом оборудовании для научных лабораторий и создании лаборатории технических средств обучения языку для кафедры английского — которые я поддерживаю — должен рассмотреть совет управления школы. Потом решение будет передано комитету по образованию и так далее. На это, повторяю, потребуются время и деньги. Что касается парковки для персонала. Тут я мало чем могу помочь.
В этот момент я и решила вступить в бой. Я подняла руку, привлекая его внимание, и попыталась усмирить бешено забившееся сердце.
— Мистер Хардвик, от лица комитета действия хотела бы обратить ваше внимание, — читала я записи Дженни, — на то, что в настоящее время машины занимают часть игровой площадки. Мы считаем, что это опасно, и предлагаем отвести часть обширных газонов перед школой под парковку для персонала.
Повисло тяжелое молчание, пока он обдумывал то, что я сказала.
— Мисс Джонс, вы должны понимать, — наконец ответил он, — что газоны и лужайки, о которых вы говорите, являются святыней для наших советников. Их посадили сразу после постройки здания школы, и они служат предметом гордости и радости не только местных властей, но и родителей, чьи мальчики посещают эту школу. Я не могу даже и заикнуться о таком святотатстве.
— Но, мистер Хардвик, ведь вам не приходится ставить там свою машину. Вы не знаете, как трудно и опасно маневрировать на машине среди играющих мальчиков и пытаться не задеть их.
Я сжалась под испепеляющим взглядом Брета. Кажется, я слишком увлеклась в своих нападках.
— Вы, мисс Джонс, несомненно, еще слишком молоды и, скорее всего, поэтому не знаете, что когда-то я тоже был рядовым учителем в этой школе, как и вы. Однако моя память свежа, и я прекрасно помню, как и мне приходилось нередко маневрировать среди играющих детей. Можете не рассказывать мне об опасностях. Что бы вы ни думали, я еще не настолько стар, мисс, и память не отказывает мне.
Многие засмеялись и с ухмылкой повернулись к объекту публичной порки. Уэйн обнял меня, словно пытаясь защитить от саркастического языка директора. Но раз уж я начала, то не собиралась позволить директору задавить меня своим сарказмом.
— В таком случае, мистер Хардвик, — парировала я, — вы понимаете, что чувствует каждый из нас, наезжая на детей, играющих — на законных основаниях — на своей площадке. Их вины тут нет. Виноваты мы, взрослые! А что, если ненароком кто-то собьет кого-нибудь из них? Ведь виноватым окажется тот, кто сделает это, а не вы, господин директор, или совет управления.
— Мисс Джонс, — глаза Брета метали молнии, — я не вправе давать юридическую оценку печальному происшествию, если подобное произойдет. А уж если не знаю я, то вы и подавно не можете этого знать. Такие вопросы — лишь в компетенции юридических консультантов.
Не в силах что-либо возразить и уныло пожав плечами, я забилась в угол учительской. Этот раунд выиграл Хардвик. Он бросил на меня испепеляющий взгляд и перешел к другому вопросу.
— «Необходимо перестроить раздевалки при спортзале», — прочитал он и нахмурился. — Я не совсем понимаю, что имеется в виду. Кто-нибудь может мне толком объяснить? — Он выжидающе посмотрел на Пита Грина, но Пит покачал головой и многозначительно посмотрел на меня. Значит, мне и теперь быть козлом отпущения?
— Раздевалки забиты инвентарем, — уткнулась я в записи Дженни, — и ученикам приходится переодеваться в коридоре. Мы полагаем, этот вопрос необходимо рассмотреть в первую очередь.
— Могу я узнать, мисс Джонс, чьи заметки вы читаете?
— Мисс Уиллис. Она заболела и попросила меня выступить вместо нее.
— Понятно.
Брет молча теребил какие-то бумаги на столе и наконец произнес:
— Может быть, кто-то желает еще выступить в роли оратора — кто-нибудь более опытный, с более зрелым взглядом на вещи?
Среди учителей снова прокатился возмущенный гул, и мне стало в прямом смысле этого слова физически дурно. Как он мог так сказать обо мне в присутствии коллег?
В учительской повисла гнетущая тишина, она казалась вполне осязаемой, словно ее можно было потрогать руками. Наконец молчание нарушил Пит Грин:
— Поскольку учителя выбрали мисс Джонс своим представителем, большинство из нас удовлетворены
