давным-давно миновали эту стадию. И ради всего святого, прекратите, наконец, называть меня мистером Хардвиком. — Он постучал пальцами по столу. — Ну, так вы принимаете мое предложение?
— Я…
— Принимаете. Хорошо. Мы еще поговорим поближе к отъезду и обсудим детали. А теперь, — взглянул он на настенные часы, — я собираюсь выпить кофе. У вас тоже осталось несколько минут, чтобы присоединиться ко мне.
Он с улыбкой проводил меня к двери.
Остаток следующей недели, захлебываясь от восторга, я пребывала в радостном предвкушении путешествия.
Уэйн зачастил с вечерними визитами. Иногда заходила Дайна, и Уэйн проявлял чрезмерную заботу и внимательность ко мне. Сдерживая обещание, я ему подыгрывала, но мне это вовсе было не по душе. Видимо, он пытался добиться от Дайны ответной реакции. Она и реагировала, но, увы, не в том направлении. Она бойкотировала меня, практически перестала быть моим другом. Когда я сказала об этом Уэйну, он заявил, что это хороший знак, — значит, она ревнует, но, зная Дайну, я не была в этом убеждена. Я надеялась, что их отношения наладятся, пока я буду в отъезде.
Когда я рассказала Уэйну, что Брет предложил меня подвезти, он расхохотался:
— Так-так, значит, теперь мы еще и неразлучны, да? Смотри, в следующий раз он сделает тебе непристойное предложение.
— Сколько можно тебе говорить, — разозлилась я, — это совсем не то, что ты думаешь. Он просто…
— Знаю, знаю, проявляет отеческую заботу. Хватит нести чушь, птичка. Я уже сыт ею по горло.
Мне было все равно, что он говорит и думает, я мечтала только об одном: я еду на юг с Бретом и его сыном. И готова была отказаться даже от своего отпуска ради этих нескольких часов в машине Брета.
В четверг утром он вызвал меня к себе, чтобы договориться, во сколько он за мной заедет. Утром, предложил он. Я согласилась.
Они заехали, мы выпили по две чашки кофе, и, пока я мыла посуду, Брет отнес мои вещи в машину и погрузил в багажник. Я радовалась, как ребенок, и, вероятно, он это заметил.
— Я чувствую себя добродушным дядюшкой, который везет любимую племянницу на пикник по случаю дня ее рождения.
Я осмотрела себя — на мне были брюки и длинный вязаный кардиган на пуговицах.
— Надеюсь, вы не против, — показала я на свои брюки. — В них удобнее путешествовать.
— Против? Что я могу иметь против красивой молодой женщины, сидящей рядом со мной?
— Почему я не могу сидеть впереди, пап? — простонал Колин, когда мы сели в машину. — Это же мое место.
— Пусть мальчик сидит там, где ему нравится, Брет. Я ничего не имею против.
— Я хочу, чтобы вы сидели здесь, — сердито похлопал он по переднему сиденью, — и вы будете здесь сидеть. Колину придется к этому привыкнуть.
— Что это значит, папа? Ты все-таки собираешься жениться на мисс Джонс?
Наступило напряженное молчание, я видела, что Брет злится. Перехватив его сердитый окрик, я повернулась к Колину.
— Я не могу выйти замуж сразу за двоих, Колин, — помахала я перед ним своим кольцом. — Я ведь уже помолвлена. Ты забыл?
— Ах да! Со стариком Иствудом. А почему с ним? Мой-то папа лучше.
Машина вильнула в сторону.
— В любом случае, Колин, — что-то заставило меня сказать это, — твой отец тоже не может жениться на двоих.
— И что это должно означать? — ледяным тоном спросил Брет.
— Ваша… ваша экономка. Все знают, что вы собираетесь…
— Вы же не думаете, что он собирается жениться на старушке Элейн? — разразился хохотом Колин.
На этот раз мне не удалось сдержать окрика: его отец пришел в неописуемую ярость, доказав тем самым, что это правда.
— Колин, закрой рот!
От такого грозного приказа любому человеку, не являющемуся членом его семьи, захотелось бы убежать подальше и спрятаться с глаз долой. У меня закралось подозрение, что его замечание относилось ко мне в равной степени, как и к его сыну, поэтому я предпочла на время замолчать.
После нескольких миль пути атмосфера в машине разрядилась. Я снова предложила Колину пересесть вперед, но Брет был непреклонен. Я считала, что он слишком суров с мальчиком, но не имела права делать ему замечание.
Поначалу я пыталась понять, почему он захотел, чтобы я сидела рядом. Штурман с картой ему не нужен, потому что дорога шла прямо от одного пункта в другой с небольшими отклонениями. Компания ему тоже не нужна, потому что он почти не разговаривал. Этим занимался его сын. Но к обеду я сдалась, так и не разгадав этого ребуса.
Мы вкусно поели в дорогом ресторане. Когда я предложила внести свою долю, Брет взглядом пригвоздил меня к стулу, и мне немедленно захотелось спрятаться под стол.
Когда мы вернулись в машину, Колин свернулся калачиком на заднем сиденье, заявив, что съел слишком много. Его отцу это тоже не понравилось, — словом, я так и не могла понять, почему он все время взвинчен.
Он поинтересовался моим визитом к матери:
— Она не рассердится, если вы приедете поздно?
Я покачала головой, пытаясь представить лицо матери. Мне это никак не удавалось, хотя ее фотография лежала в моей сумочке. Я не виделась с ней около года, потому что у них не было места, чтобы принять меня на Рождество. Дайна тогда, помню, пожалела меня и пригласила на свою вечеринку.
— Я ведь даже не буду жить в ее доме. У них гостят родители ее мужа, — я не могла заставить себя назвать его отчимом, — и мне придется ночевать в соседнем.
— Понятно, — мрачно кивнул он.
— А ваша сестра, какая она? — скромно спросила я.
— Вивьен? Ну, несмотря на то, что она моя сестра, — его сын захихикал, услышав эти слова, — она приятный человек. Мы с ней очень дружны, она вам понравится. Мой зять руководит химической фирмой. Они хорошо обеспечены, у них большой дом со всеми удобствами.
— Звучит неплохо! — вздохнула я, думая о старом тесном жилище своей матери, расположенном в убогом пригороде Лондона.
— Когда вы и мистер Иствуд собираетесь пожениться, мисс Джонс?
Вопрос Колина застал меня врасплох. Более того, просто сбил меня с ног. Я поднялась, немного подумала и ответила:
— Мы… мы… ну, вообще-то, мы еще не решили. — Я постаралась уйти от этой темы. — Мне кажется, Колин, что тебе пора перестать называть меня мисс Джонс. Можешь называть меня Трейси. Вы не против? — обратилась я к его отцу.
Его ответ снова отправил меня в нокаут.
— Против. Не вижу ни одной причины, по которой он должен перестать называть вас мисс Джонс.
Я получила пощечину, меня поставили на место, вытолкнули из семейного круга. Прикусив губу, я забилась в свой угол. Мне расхотелось разговаривать. У меня начала болеть голова, и я попыталась отогнать боль, расслабляя по очереди все мышцы. Но ничего не помогало. Я чувствовала, как напряжен Брет, сосредоточенно смотревший на дорогу, и его напряжение передавалось мне.
Нам оставалось проехать всего каких-нибудь двадцать миль, когда он притормозил на стоянке.
— Вы не сядете за руль, Трейси? Вам будет полезно попрактиковаться на скоростном шоссе.
— Мне бы этого сейчас не хотелось, Брет, у меня…
