объясняла? Ты не отдавал себе отчета в том, что делаешь, а когда пришел в себя – оказалось, что ты в лесу. Ты добирался домой сам. С момента твоего… исчезновения мы вообще не виделись.
– Не волнуйся, я все скажу как надо.
Они расстались, каждый из них отправился по своему коридору. И скоро они растворились в темноте.
Глава шестьдесят девятая
Никто из ныне живущих в Замке не мог припомнить ничего даже отдаленно похожего на тот страшный, непрекращающийся ливень, который обрушился на Горменгаст и земли вокруг. Все низины превратились в озера, вода все прибывала. Огромную вдавленную в центре равнину, посреди которой стоял Горменгаст, стало затоплять. Вода прибывала с каждой минутой. Был затоплен уже весь первый этаж.
Молнии сверкали, гром гремел не переставая. Казалось, какой-то озорной мальчишка зажигает и гасит в небесах фонарь. По поверхности вод потопа, как невиданные чудища, плавали вырванные с корнем или расколотые молниями деревья. Река Горменгаст вышла из берегов, рыбу можно было удить прямо из окон нижних этажей Замка.
Все, что выступало над разливающимися водами – огромные валуны, холмы, сторожевые башни Внешних и Внутренних Стен Горменгаста, – было усеяно множеством различных животных, искавших спасения от потопа и, казалось, не обращавших друг на друга – несмотря на скученность – никакого внимания. Самым большим естественным пристанищем была, конечно, Гора Горменгаст, которая довольно быстро превратилась в остров суровой красоты; у подножия горы деревья склоняли свои ветви к воде, а вершина горы, на которую обрушивался ливень, мрачно поблескивала при вспышках молний, как оголенный череп.
Большая часть сухопутных животных, которым удалось спастись от первого натиска потопа, собралась на склонах Горы; в воздухе, несмотря на непрекращающийся тяжелый дождь, с криками постоянно носились птицы, перелетающие с места на место в поисках пристанища.
Другим огромным прибежищем для животных оказался Замок Горменгаст, к которому со всех сторон устремлялись лисы; рядом с ними бежали зайцы, крысы, барсуки и множество других тварей, живущих в лесу и по берегам реки. Они стекались к Замку, мокрые, перепуганные, бегущие по шею в воде, тонущие, скулящие и визжащие, не сводящие глаз со спасительных уступов.
Замок Горменгаст, как и Гора, напротив которой он стоял, почти не уступая ей в размерах, превращался в остров. Острова, которые образовывались вокруг на равнине, уходили под воду, превращавшуюся в теребимое ветром и ливнем море, охватывающее Горменгаст со всех сторон.
Как только стало ясно, что разразившийся ливень далеко выходит за рамки даже очень сильного и продолжительного дождя и грозит потопом, который со всех сторон быстро подступал ко внешним стенам, были отданы распоряжения эвакуировать наиболее отдаленные части Замка, опасности быть смытыми водой подвергались деревянные постройки между стенами, не говоря уже о глинобитных хибарках Резчиков по дереву, которых было приказано эвакуировать в первую очередь; скот и лошадей сгоняли во внутренние дворы, за пределы стен были посланы группы людей с тем, чтобы они собрали повозки, телеги, плуги и все остальные сельскохозяйственные орудия, которые можно было спасти, и доставили в Замок. Все это временно помещалось в арсенале на южной стороне Замка и прилегающих внутренних дворах. Скот и лошадей согнали в огромную трапезную, которой уже очень давно не пользовались, для животных были устроены импровизированные перегородки, материалом для которых среди прочего послужили ветви деревьев, сорванные бурей и снесенные ветром по воде к южным околицам Замка.
Живущие вне Замка, которых сильно задело оскорбление, нанесенное им во время церемонии – не только одна из фигур, которые следовало сжечь, была непотребным образом похищена, но и сама церемония в связи с исчезновением молодого Герцога не была доведена до конца, – поначалу категорически отказывались вернуться в Замок. Но невиданный ливень стал размывать их жилища, и они вынуждены были воспользоваться приказом переместиться в Замок; с мрачным видом оставляли они свои убогие, но такие древние жилища.
Радушие, с которым их принимали в эту годину опасности и тяжких испытаний, вместо того чтобы порадовать, еще больше озлобило их. Они не могли заниматься своим традиционным и единственным делом; перемещение в Замок не отняло у них много времени, не потребовало особенных усилий, и поэтому они могли предаваться невеселым размышлениям о тяжком оскорблении, нанесенном им Домом Стонов А теперь они вынуждены были принимать гостеприимство, оказываемое им этим Домом! В мрачном молчании толпа Резчиков и их семейств, несших на себе своих детей и свои нехитрые пожитки, брела по воде, бурлящей вокруг их ног.
Им была выделена одна из частей Замка, полуостровом выступающая в залившую все вокруг воду, в длину этот полуостров достигал приблизительно мили и возвышался на несколько десятков этажей. Резчики отыскали более или менее пригодные для жилья помещения и заняли их, двери и не сгнившие полы здесь были редкостью, и Резчикам пришлось, используя подручные материалы, производить самый необходимый ремонт.
И здесь, в этой заброшенной части Замка, еще менее пригодной для жилья, чем их глинобитные хижины, озлобление и горечь Резчиков расцвели пышным цветом, но будучи не в состоянии выместить свою обиду на Горменгасте – неохватной абстракции, – они вымещали ее друг на друге. Припоминались старые, давно позабытые личные обиды; места, заселенные Резчиками, наполнились духом зла. Их лачуги смыты водой, они вынуждены жить в Замке, они стали такими же, как все живущие в Замке, такими же зависимыми от него – с этим, несмотря на свою нищету, они никак не хотели смириться.
Уныло созерцали они из окон нескончаемый дождь. С каждым днем тучи, казалось, становились все плотнее, чернее и мрачнее; их налитое неисчислимым количеством воды гадкое брюхо свисало чуть ли не до земли. Из верхних этажей Резчики, попавшие в невольное заточение, могли иногда различить очертания Горы Горменгаст. А иногда им даже удавалось при свете вспыхивающих молний увидеть, до какого уровня уже поднялась вода, взбиравшаяся вверх по ее склонам. За точку отсчета выбиралась какая-нибудь группа деревьев или большой каменный выступ, а потом все с каким-то болезненным интересом пытались определить, как скоро туда доберется вода.
Но потом унылая, напряженная, озлобленная атмосфера несколько разрядилась, и произошло это не в связи с каким-то внешним событием, а благодаря прекрасной идее одного старого Резчика, который предложил делать лодки. Это занятие, конечно, было далеко не той художественной резьбой по дереву, которой они с таким умением занимались всю жизнь, но уже хоть что-то – они по крайней мере могли работать с деревом. Как только эта идея была высказана, она с удивительной быстротой распространилась по всему «полуострову» Резчиков.
Отсутствие возможности заниматься тем единственным делом, которому они были предназначены, действовало на Резчиков не менее сильно, чем нанесенное им оскорбление. Когда всякая надежда, что им удастся остаться в своих глинобитных хижинах, развеялась, первое, что они стали собирать в корзины, были
