На отряд – 10–15 человек – один минак (металлоискатель).
Только я с ним не люблю работать. Пищит много. Там везде пищит. Щупом мне больше нравится.
Идешь и постоянно тыкаешь им в землю.
Звуки не слышишь, рукой чувствуешь.
Металл – звонкий удар. Чем больше железяка, тем звонче. Чем глубже – тем глуше. Через пару дней работы ты на руку отличаешь маленький осколок от мины.
Камень – удар тоже звонкий. Но (это описать трудно, но постараюсь) – звонко-резкий. Не знаю, как сказать. Но при любом ударе о камень, все равно – копаешь.
Дерево – глухой удар. При этом дерево – корень, например, пружинит. Легкая отдача в кисть.
Кость – звук неповторимый. Глухой, но звонкий, звонкий, но глухой.
Очень четко слышен медальон…
День прошел впустую. Стоим курим у воронки. Подняли винтовку только что. Треху. Мосинку. Вскопали по всем правилам – три метра по периметру от нее и полметра вглубь. Ничего…
Стоим – курим…
Злые, как собаки.
Леха Винокуров кидает щуп в сторону.
Странный звук! Не железо, не кость, не дерево!
Когда щуп втыкается во что-то…
Встаешь на колени и ножом вскапываешь землю вокруг щупа. Ну и пальцами. Проверяешь – что там.
Леха – везунчик. Медальон.
В трех метрах от винтовки подняли бойца. Я уже не помню – как его звали. Данные есть – можно поднять их.
Обычно мы бойца поднимаем часа за два-три. Если лежит компактно.
А может быть и прямое попадание чем-то тяжелым. А могут корни деревьев растащить. А может земля двигаться.
Этого поднимали долго. Темно уже было, фонариками подсвечивали, когда мизинчики из ботинок доставали.
Странное дело – когда находишь бойца – время останавливается. Курить забываю. Поднял – оппа! – три часа прошло. Не заметил.
А остановиться не можешь. Надо всего поднять. Может быть, это азарт. Но в душе понимаешь – надо поднять всего и сейчас. Нельзя так оставлять. Не знаю почему. Знаю только это чувство – надо поднять сейчас.
Многое зависит от командира экспедиции.
Поясню – я, например, командир отряда. Приезжаем на экспедицию. Командир ее – он же командир местного поискового отряда. Он обеспечивает инфраструктуру: карты, транспорт, место работы. С нашей стороны только сама эта работа. Не завидую ему.
За тринадцать лет я работал только в четырех районах.
Чудово, Демянск, Севастополь, Питер.
Надеюсь, в этом году еще съезжу в Одессу. На следующий год – в Старую Руссу.
Надеюсь, но как Бог положит…
Так вот. Очень многое зависит от командира экспедиции.
Демянск.
Павлов Александр Степаныч.
Вот это настоящий поисковик. Все очень четко. Мы приезжаем. Утром садит нас в «Урал». Приезжаем на место. «Вот отсюда и до сюда – ищем».
Чудово.
Лена Марцинюк – я уже писал о ней – там, в Чудово, ситуация немного проще. Четкая линия фронта. Известные места. В то же Лезно приехали – нам выделяли квадраты. Сто на сто метров. Вот и ходим по этому квадрату – собираем осколки, патроны, каски. Пока все не прошерстим – через каждые десять сантиметров не втыкая щуп – не уходим. Результат порой никакой…
Павлов привозит нас на высотку. Командирский отряд! Что ты! Элита! У каждого за спиной уже по пять Вахт как минимум! Могу на спор – по запаху определяю – есть в этом окопчике кости или нет!
Угу…
Хрен там. НИ ОДНОГО БОЙЦА!
То же самое место. Та же самая высотка.
Восемь бойцов в тех же окопчиках.
Медальонов тоже не было.
Расческа. Выцарапано. «Коля».
Лежали они под камнями. Немцы их в траншеи кидали и камнями заваливали. Ходить им так удобнее. Было.
«Первый пролетарский коммунистический батальон». Кажется так… Добровольцы. Студенты и профессура из Москвы. Интеллектуальный цвет. Под камнями.
8. Черные поисковики
Когда говорят это словосочетание – «черные поисковики», сразу приходит такая ассоциация. Мрачные суровые мужики, которые прячутся от всех, носят с собой карабины «Маузера» и отстреливают всех подряд из-за пряжки «Gott mit uns». Или мальчики-мажоры из фильма «Мы из будущего». Увы. Я вас сейчас сильно огорчу. Может быть, такие и есть, но с ними я не встречался за тринадцать лет Вахты. Встречался с другими.
Есть, наверное, и такие. Но как их вычислить? Представьте себе – семнадцать отрядов на одном месте стоят. Около двухсот пятидесяти человек. Все ходят по участку – пять на пять километров. Копаешь в лесу:
– Привет, как успехи?
– Нормально. Вы откуда?
– Архангельск (Тамбов, Астана, Питер, Мурманск, нужное подчеркнуть). А вы?
– Вятка. У вас как?
– Блин подняли пустой, зараза…
Ты их в лицо не знаешь. Одеты все одинаково – камуфляж, сапоги. Снаряга стандартная – щуп, минак, лопатка.
Кто это был? Действительно Архангельск (Тамбов, Астана, Питер, Мурманск, нужное подчеркнуть)? А хрен его знает…
Но «черные» действительно есть. Правда, черные, они разные…
Трофейщики.
Эти поднимают железо, в основном немецкое, на продажу. Работают с апреля по октябрь. В южных регионах – круглогодично. Никогда не имеют дело с огнестрельным оружием, боеприпасами. Только – фляжки, ложки, каски, награды и прочая шняга. Не удивляйтесь – стандартная немецкая ложковилка в хорошем состоянии стоит 100 баксов. Это если с «курицей» – с немецким орлом, в смысле. У меня вот финская лежит. Стоит дороже. Баксов 200. Не продам, не обращайтесь. Это подарок. Как правило, трофейщики – если находят косточки – либо сдают место поисковикам, либо прихоранивают. Могут работать под заказ от коллекционера. Как правило, столичные жители.
Хабарщики.
Эти продают все. Гильзы на цветмет, награды коллекционерам, тол, черт его знает, кому… Чаще всего это жители маленьких райцентров и деревень. Останки раскидывают по раскопу. Это надо видеть. Описать не смогу…
Траншея. Свежевскопанная. На дне ничего. Железо выгребено подчистую. По краям – в отвалах – кости
