ждала осени, чтобы уехать в Гиртон и больше не слышать, как родители изводят друг друга, бередя никогда не заживающие раны. К тому времени я уже давно произвела необходимые подсчеты и пришла к такому же выводу, что и мать: беременность Веры никак не могла продолжаться 312 дней. Я также привыкла к мысли о Вере и Чеде и даже почти убедила себя, что стала свидетелем их объятий и поцелуев. Пока я спала в комнате Иден, говорила я себе, Чед приходил к Вере, неслышно поднимаясь по лестнице. Хотя на него это не похоже. Все выглядело как-то нелепо. Вера старше его, и это заметно, чувство юмора у них разное, вкусы не совпадают. Но к тому времени я уже знала, что отношения между полами — штука загадочная и не поддающаяся рациональному объяснению. Разумеется, Джейми — сын Чеда; именно поэтому Чед пришел на крестины, а многие другие не пришли. У Джейми такие же карие глаза и светло-оливковая кожа. Я предполагала, что Вера разведется и Чед женится на ней, и это вызывало у меня легкое разочарование и раздражение. В глубине души я верила, что он мог бы получить меня, стоило лишь немного подождать.
Вскоре стало ясно, что Вера собирается жить одна в «Лорел Коттедж». Думаю, по этому поводу были еще письма и телефонные звонки, а также один разговор между моим отцом и Иден. С Иден сложностей не возникло. Она выходила замуж за человека, семья которого, как сообщила мне Хелен, владела пятью загородными домами. Тони и Иден могут выбрать любой, какой пожелают.
— Прощай новый дом, новая машина, отпуск в Швейцарии, — сказала моя мать.
— Все равно всего этого мы не смогли бы себе позволить, — ответил отец.
— Что-то одно тоже неплохо.
Я хотела сказать им, что совсем скоро Чед, вне всякого сомнения, даст приют своему ребенку и матери своего ребенка, но, естественно, промолчала. Для моего отца Чед был милым парнем, который все еще любит Иден. А мать, явно получавшая удовольствие от мысли, что Джейми никак не может быть сыном Джеральда, никогда не позволяла себе строить предположения относительно его отца, словно ребенок появился на свет в результате партеногенеза, и это само по себе было абсолютно недопустимым нарушением приличий.
Иден обвенчалась с Тони Пирмейном в церкви Святой Марии в Грейт-Синдон; это произошло ясным, солнечным днем лета 1946 года, в субботу.
11
Вы не поверите, но на свадьбе Иден я была подружкой невесты. На платье не пришлось тратить ни единого купона, потому что весь шелк Иден привезли из Гонконга, какой-то знакомый из государственной авиакомпании. Часть времени я провела в доме Хелен, часть — у Веры. Именно на той неделе, перед свадьбой Иден, когда я жила в «Лорел Коттедж», мы с Верой и Джейми отправились на прогулку, которая привела нас к дому, где Вера нашла тело старой миссис Хислоп. В тот день она была со мной откровеннее, чем когда-либо, но все же не до такой степени, чтобы говорить об исчезновении Кэтлин Марч.
Довольно странно, что, мысленно расставляя в хронологической последовательности свои воспоминания о Вере и Иден, Чеде, Фрэнсисе и Джейми, я добралась до этого места именно в тот день, когда Дэниел Стюарт написал мне о своем открытии. Ночью накануне того дня, когда пришло письмо, мне даже снилась Кэтлин Марч — словно невидимый наблюдатель, я смотрела на Веру и Мейвис, сидевших на берегу реки, и на брошенную без присмотра коляску с ребенком, которая стояла среди кипрея и таволги. Мимо меня по мосту прошел отец Кэтлин, ослепленный головной болью. Я проснулась от ужаса, вызванного контрастом между солнечным лугом, синим небом и черным, покрытым чешуей монстром, словно сошедшим с иллюстрации к волшебной сказке Эндрю Лэнга[51] — просто не верится, что женщина моего возраста способна вообразить такое. Чудовище схватило ребенка, и я с криком проснулась — так обычно пытается кричать спящий. Накануне вечером я читала роман М. Р. Джеймса «Меццо-тинто», в котором описывался похожий случай.
С утренней почтой от Дэниела Стюарта пришла новая глава. На эти факты он натолкнулся случайно. Он убежден, что никто не заметил связи. Ему хотелось бы узнать мое мнение на этот счет.
В анналах нераскрытых убийств (читала я) случай в Кирби-Тейстон считается одним из наиболее странных и в то же время недооцененных криминалистами. Может, из-за того, что у него много общего с загадкой Констанс Кент? Или потому, что до недавних пор самые важные действующие лица этой драмы были еще живы?
Констанс Кент из деревни Роуд в Сомерсете, молодую девушку, которой еще не исполнилось и двадцати, судили за убийство маленького единокровного брата и оправдали. Семнадцатилетняя Мей Дарем из деревни Кирби-Тейстон в Норфолке была арестована по подозрению в убийстве двухлетней единокровной сестры, но затем отпущена без предъявления обвинений. Констанс, которая так и не избавилась от подозрений и косых взглядов, окончила жизнь в монастыре. Спустя более чем полвека Мей Дарем, тоже подвергшуюся остракизму, семья отправила под присмотром тети в Австралию, где через пять лет Мей умерла от туберкулеза. В обоих случаях настоящий преступник так и не был найден.
Деревня Кирби-Тейстон с населением пятьсот человек расположена к западу от Норвича. В 1922 году там жило гораздо больше народу, а двухполюсную автостраду, которая теперь делит деревню на две части, еще не построили. В деревне была церковь Святого Михаила и Всех Ангелов, а большой особняк под названием Тейстон-холл, некогда родовое поместье ветви семейства Дигби из Холкема, вот уже двадцать лет занимал Чарльз Элетред Дарем с семьей. Великолепный образец английского деревенского дома, Тейстон-холл был построен еще в пятнадцатом столетии, но в конце девятнадцатого века почти полностью перестроен в стиле барокко Генри Диллом, учеником Арчера,[52] и получил изогнутый южный фасад, восьмиугольный салон и холл с потолочными фресками Торнхилла. Дарем был сыном богатого владельца хлопковой мануфактуры из Рочестера, жившего в Викторианскую эпоху, но ни он сам, ни его отец ничем не занимались, а вели жизнь деревенских джентльменов. Сад в конце девятнадцатого века проектировал ландшафтный архитектор, чей талант не уступал таланту Лоудона,[53] однако Дарем, дилетант с художественными амбициями, вскоре после переезда в Тейстон выкопал цветочные бордюры и розарии и принялся создавать сад по образцу тех, которые он видел, путешествуя по Италии — в Банье, Сеттиньяно и на вилле Д’Эсте в Тиволи. Было установлено огромное количество статуй, и в 1922 году еще продолжались работы по сооружению лестниц, бассейнов с каменной резьбой, искусственных руин и храмов, необходимых для «итальянизации» сада.
Сорокашестилетний Дарем был женат во второй раз. Его первая жена, Гонория Филби, умерла в возрасте двадцати семи лет, оставив ему сына Чарльза, которого все называли Чарли, и дочь Гонорию Мэри, известную как Мей. Семь лет спустя, в 1917 году, Дарем женился на дочери врача, имевшего обширную практику в Норвиче. Ее звали Ирен Макалистер, и к 1920 году она родила супругу троих детей, Эдварда, Джулиуса и Соню. Последнее имя пользовалось популярностью в конце десятых и начале двадцатых годов — причиной тому была не русская революция 1917 года, а героиня одноименного романа Стивена Маккены, вышедшего в том же году. Однако маленькую девочку все звали Санни, отчасти из-за ее чрезвычайно веселого нрава, а отчасти из-за того, что ее так окрестил братик Эдвард.
Таким образом, в тот момент, когда произошло убийство, население дома было многочисленным и включало мистера и миссис Дарем, Чарли, Мей, Эдварда, Джулиуса и Санни, а также слуг, в том числе дворецкого по имени Томас Чепмен, экономку миссис Дидс, кухарку миссис Браун, двух уборщиц, горничную, посудомойку, няню миссис Сары Керингл и помощницу няни Бесси Стоунбридж. За садом следили три садовника: Джон Уильямс, старший садовник, а также Томас Причард и Артур Бейли. К Тейстон-холлу примыкали обширные земли, в том числе тридцать акров леса. В них сохранились фазаны и куропатки, Дарем держал егеря, Роберта Джефсона, который занимал коттедж на территории поместья, рядом с другим домиком, в котором жил старший садовник Джон Уильямс. В мае 1922 года отсутствовал только Чарли, второй год учившийся в Оксфорде, в Вустер-колледже. Все были на месте, и более того, к жителям дома прибавились гости Джефсона — как всегда в это время года, к нему приехала сестра с мужем и двумя детьми. Цель визита была двоякой: отдохнуть и помочь Джефсону в довольно скрупулезной и трудоемкой работе по сбору выпавших из гнезд яиц пернатой дичи и подкладыванию их под кур или под
