— Нью-Йорк сам по себе? Брось, Джо.
Туристы щелкали «Унисферу» фотоаппаратами моделей «Брауни» и «Инстаматик», и Корлеоне с Лукаделло случайно попадали в кадр. Майкл не удивился бы, окажись среди них агент ФБР в шортах и с внештатными актерами, изображающими его семью.
— Я не это имел в виду, — сказал Лукаделло. — Нью-Йорк — отдельный случай. Вы здесь думаете, будто весь остальной мир — сельский клуб. Новый Орлеан не лежит на острове, поэтому не страдает чувством превосходства, однако там тоже…
— Мы знакомы полжизни, Джо, — прервал его Майкл. — Ты мой близкий друг, и я мирюсь с вещами, которых не потерпел бы от семьи. Каждодневный поиск справедливости твоя суть, но хватит об этом. Я не в настроении.
Лукаделло посмотрел Майклу в глаза. Корлеоне выдержал взгляд.
— Может, так и надо ко всему относиться, — согласился Лукаделло. — Помнишь, твой племянник играл в бейсбол в колледже, а ты наблюдал за людьми на трибунах с блокнотами и секундомерами и понимал, что они добывают информацию для букмекеров, тренеров и прочих. Многие из них просто свихнулись на этом деле. А некоторые, черт возьми, просто любили слушать, как тикают секунды, сокращая жизнь. Были среди них и безумные, убедившие себя, будто нужны профессионалам. Преданно отсылали по почте детальные отчеты каждую неделю кому-нибудь из «Иглз» или «Джайантс», а у тех не находилось времени позвонить поклонникам и сказать, чтобы не занимались всякой ерундой. Попробуй вычислить, кто есть кто. Ведь некоторые по-настоящему делали свое дело, передавая сведения бейсболистам, а заодно и букмекерам. Они умело врали, врали так, что сами верили в собственное вранье. Понимаешь, Майк? Это все, что я хочу донести до тебя о Новом Орлеане.
— Ни ты, ни твои люди не работаете там с моими друзьями, верно?
— Боже, Майк, ты меня слушаешь? Новый Орлеан — колоритное место, но серое.
Корлеоне сцепил руки за спиной. Он обладал сверхъестественной способностью отличать, когда начинают лгать отпетые обманщики, и чувствовал: Джо говорит правду.
— На определенном этапе жизни, — сказал Джо, — человеку приходится смириться, что без таланта и опыта можно обойтись. Начинаешь понимать, что они — это они, а ты — это ты. Мне не надо рассказывать тебе об этом. Ты же учился с раздолбаями из «Лиги плюща», — произнес Лукаделло чересчур громко, и несколько прохожих обернулись; какая-то пуэрториканка зажала дочери уши.
Вот так люди и засвечиваются.
Майкл взял Джо за локоть и повел в сторону выставки «Кодак», походившей на крест и четырехсотфутовый овал волнистого теста, изготовленный из бетона и все же парящий в метре над землей. Наверху был вращающийся пятиугольник с фотографией на каждой стороне: пять крупнейших в мире цветных снимков. С одного из них смотрел японский самурай.
— Все так изменилось, — проговорил Лукаделло. — Я уже не при деле и не могу строчить план операции на пятьдесят шесть страниц каждый раз, когда мне надо взорвать дренажную канаву. А затем наблюдать, как умники пытаются предугадать следующий ход, не дожидаясь, пока куски грязи упадут на землю. Тот план, что мы разработали вместе, задумывался мудрыми людьми. Вот как они мыслят. Трудятся над теорией, потому что обучались этому в Йельском университете и такими себя и видят. Каждый — важный, незаменимый человек.
— У плана были свои плюсы, — отметил Майкл почти искренне. Сама задумка была безумна. Майкл ожидал провала. И собирался воспользоваться пеплом неудачи, чтобы прижать Джерачи. И загрести наличные. Если бы, несмотря ни на что, план сработал, Корлеоне вернули бы свои казино. Это была бы двойная победа. — Как говорят, хочешь убить гадюку, отруби ей голову, а не хвост.
— Никогда не слышал. Я вырос в городе, как и ты. Ничего не смыслю в уничтожении змей, но, кажется, если разрубить змею пополам, цель будет достигнута. Только зачем охотиться за одной змеей? Ведь найдутся еще и еще. Почему не осушить болото? Не устранить ареал?
— В том же ареале обитают и другие животные.
С башни на них смотрел огромный грустный клоун.
Друзья поднялись на крышу по эскалатору.
По пути Джо шепнул Майклу на ухо:
— Все, что нам надо сделать, — это устроить партизанскую войну по всему острову. Вовлечь твоих людей, опытных по части оружия и взрывчатки. Поджечь тростниковые, табачные поля, взорвать медные рудники, затем вывезти отснятый материал пожаров и рассерженных кубинских контрреволюционеров — они очень любят покрасоваться перед объективом. Мир поднялся бы на защиту. По телевизору любое восстание смотрится грозно. И — ба-бах, конец. Вы снова при бизнесе, а я отправляюсь навстречу новым приключениям. Все счастливы. Не то что сейчас.
Витиеватые дорожки огибали фонтаны и сады на крыше, создавая идеальный фон для фотографии. Кое-где висели таблички «МЕСТО ДЛЯ КАДРА». На одном конце располагалась башня, на другом — гладкие белые сталагмиты из бетона семи метров высотой, напоминавшие поверхность Луны. Майкл с Джо направились к лунному пейзажу.
— Как это связано с Новым Орлеаном, Джо?
— С Новым Орлеаном? — переспросил Лукаделло и нахмурился. — Никак. По-всякому. Все в этом мире переплетено, Майк, черт побери!
Джо остановился прикурить, предложил Майклу сигарету, тот отказался.
— Ладно. Как насчет беглеца?
Лукаделло убрал зажигалку, и они пошли дальше.
— Я уже ответил на вопрос. — Он затянулся. — Мне нечего добавить. — Лукаделло сжал зубы и покраснел.
Майкл взял друга под руку и повел вдоль лунного пейзажа.
— Скажу тебе прямо, — наконец произнес Корлеоне. — Надо положить конец этому словоблудию.
— Я тоже говорю прямо. Ты не слушаешь. Не ухватываешь смысла. Вряд ли я смогу изъясниться более понятно.
— Попытайся.
Сверху Майкл видел Сад медитации, а за ним магистраль «Уан-Уик». Телохранители стояли с разных концов крыши.
— Ответ прост: мы ничего не знаем. Ответ заключается в том, что ни я, ни другие агенты не видели твоего красавца с первых дней, как он появился на Сицилии. Таковы факты. Из этого можно заключить, что он умер — от собственной руки, естественной смертью или как-либо еще. По моему личному мнению, вероятней всего, он подобрал хорошее местечко на острове и спрятался, а где именно — тебе видней, чем мне. У тебя там более надежные связи и источники, не говоря уже о лучшем понимании культуры, даже местности. На протяжении всей истории Сицилии она служила идеальным местом, чтобы скрыться от врагов. С ним ли жена? Нам это неизвестно. Следует предположить, что да. Однако ее точного нахождения мы не знаем. Ты этого добивался, когда просил быть прямолинейным?
И тут Майкл понял, что Джо Лукаделло, всегда умевший добывать сведения, на сей раз действительно ни в чем не уверен.
— У тебя есть догадки, — спросил Корлеоне, — хоть какие-то догадки, откуда происходит утечка информации?
— Соболезную твоим ребятам из Калабрии… — Джо помолчал. — Нет. Для меня очевидно одно: если утечка и происходит, то из твоего дома, а не из моего. Это диктует здравый смысл. Сейчас все так запутано.
— Хочешь сказать, туг конец прямой линии.
— Конец
— Но отрезки имеют конец.
— Верно, чертовски верно, — подтвердил Лукаделло.
Майкл поблагодарил Джо, и они обнялись.
— Взгляни вокруг. — Лукаделло медленно повернулся кругом. — Будущее сулит несметные
