— Выруби это телячье дерьмо, — велел Альберт.
Томми хихикнул и послушался.
— Что смешного?
— Ничего.
— Я задал тебе вопрос. Что смешного?
— Парень поет: «Кто станет прыгать, если ты скажешь «лягушка»?», и тут ты говоришь мне вырубить радио.
— И при чем здесь лягушка?
— Ни при чем.
— Если хочешь слушать радио, слушай. Только не такое дерьмо.
— Забудь. — Томми уставился в пыльную дорогу. — Тут больше ничего не ловится.
Племянник уже третий раз ехал в Тусон встретиться с Фаусто Джерачи.
— Тебе так нравится эта гадость? — спросил Аль.
— Я просто включил музыку для фона. — Томми рассеянно коснулся пистолета на бедре. Вероятно, бессознательно. Аль знал: так многие делают. Есть и полицейские, кто ощупывает ствол каждые тридцать секунд. Сам Аль не взял оружия. Его тяжелый стальной электрический фонарь лежал в маленьком чемоданчике.
Томми снова погладил пистолет. То был новый девятимиллиметровый «вальтер», красавчик, на взгляд Альберта. Здравомыслящий человек не станет убивать из такого оружия, чтобы потом его выкинуть. Аль воспользовался бы дешевым дробовиком, годным только для стрельбы с близкого расстояния, однако он изо всех сил старался не контролировать каждый шаг племянника. Не хотел походить на отца, который частенько колотил Альберта за то, что тот не придерживается его сумасбродных противоречивых правил. Со старшей сестрой Альберта, матерью Томми, отец был не менее жесток: говорил, она все делает неправильно, и вбивал свои слова кулаками. Так что черт с револьвером. Главное, не выйти по нему на владельца. Если все пойдет как надо — вообще стрелять не придется. В противном случае попрощается с пушкой. Впрочем, это всего лишь пистолет. Добросовестные немцы в компании «Вальтер» сделают еще.
Брошенные самолеты были разрисованы поблекшими грудастыми девицами в чулках, или купальниках, или в том и другом сразу.
— Ты точно знаешь, куда ехать? — спросил Аль.
— Расслабься.
— Давай свернем у аэропорта, сократим путь.
— Мы же из него едем.
— Мы едем со взлетной полосы. Аэропорт находится…
— Я в курсе, где аэропорт.
— Конечно. — Аль достал из кармана складную карту и проследил дорогу.
Как и каждое утро, Фаусто Джерачи вернулся домой, отвезя жену Кончиту на работу на консервный завод в другой части города, сел в старом рваном халате в плетеное кресло во внутреннем дворе и закурил «Честерфилд-кингс», глядя на бассейн.
— Почему он не купит ей машину? — спросил Аль. — Она не умеет водить?
Они с Томми припарковались на соседней улице, откуда виден двор.
— Умеет, но Фаусто предпочитает отвозить ее сам. Я же говорил, он помешан на вождении.
Каждое воскресенье Фаусто Джерачи отправлялся в безлюдное место и гонял на скорости больше ста миль в час. Аль собирался выяснить у него зачем.
— Жена-мексиканка. Почему она не бросит работу? Ведь замужем теперь. Этот пердун сидит на такой куче наших денег, не представляю, зачем ей трудиться.
— Наверное, нравится. Откуда мне знать? Она мексиканка. Непонятно, как они мыслят.
Аль достал бинокль.
— Что я тебе говорил? Типичный
— Такое ощущение, будто он всю жизнь так просидел, — отметил Аль. Внешность бывает обманчива. В конце концов, перед ними был практически молодожен. Он, очевидно, наслаждался вниманием, выпавшим ему после исчезновения сына. — Ты, кажется, говорил, бассейн обычно не наполнен.
— Да. Так было раньше.
— А теперь до краев.
Этот факт отбросил одну из идей Альберта: приковать Фаусто Джерачи ко дну наручниками и пустить воду. Раньше такое срабатывало. В кармане ветровки про запас лежали наручники. Хотя, скорее всего, Аль не стал бы этого делать. Слишком много соседей вокруг, услышат вопли, а заставить старика вопить — верный способ выбить из него нужную информацию. Аль предпочитал физическую силу, в голове вертелось несколько вариантов — надо быстро оценить ситуацию и выбрать лучший. Он действовал подобно помощнику в баскетболе, выбрасывающему мяч обратно на поле, или джазмену, наигрывающему простую мелодию, которая всем давно известна, или гангстеру на въезде в город, где его ждут.
— Может, до старого ублюдка дошло, что здесь жарче, чем в котле с утренней мочой дьявола, — предположил Томми. — Вот и решил, что нырнуть раз-другой в бассейн не помешает.
— Возможно. — Аль снова поднес к глазам бинокль.
— Или жена посоветовала.
— Не исключено, — произнес Альберт, хотя Фаусто женился на Кончите больше года назад.
Про бассейн была отдельная история. Ник сам часто ее рассказывал. Фаусто и его первая жена приехали сюда из Кливленда, когда ей поставили страшный диагноз — рак. Ее предки были из Милаццо, рыбаки и искатели жемчуга, в юности она сама принимала участие в соревнованиях по плаванию. Любила воду, никогда не имела бассейна, но всегда о нем мечтала, наконец получила и не вылезала оттуда. Слабое сердце сдало, когда она плавала. Фаусто нашел ее там и вытащил. Еще до похорон спустил воду и больше не набирал. Может, с горя, а может, просто был скрягой, кто знает. Ник наполнял бассейн в каждый свой визит, но старик осушал его сразу после отъезда сына. По крайней мере, так гласила легенда.
Альберт и Томми Нери обогнули квартал, припарковали взятую напрокат машину на подъездной дорожке оштукатуренного дома Фаусто в стиле ранчо, при этом заблокировав красно-белый «Олдсмобиль Старфайр» в гараже. Видимо, старик любит повыпендриваться. У него не было шанса добраться до автомобиля, как и у его внучки, и все-таки Аль решил перестраховаться. В юности, служа в вооруженных силах, Альберт мечтал умереть молодым и в лучах славы, как загадочный герой любимого вестерна. Он даже старался навлечь на себя смерть — глупая причуда глупого парнишки. Теперь все изменилось. Аль по-прежнему любил вестерны (фильмы и даже книги) и считал себя молодым (в следующем году исполнится сорок, но внешне сойдет за брата своего седого лысеющего племянника). Однако чем старше он становился, тем больше привязывался к мысли о долгой жизни. А старея, как вам скажет любой любитель вестернов, человек начинает обращать внимание на мелочи, которые могут все испортить.
Они надели перчатки, вышли, тихо захлопнули дверцы. Гараж, точней, навес для автомобиля был открыт. Нери поспешили внутрь, не слишком быстро, чтоб проходящий мимо сосед не заподозрил неладное. В гараже пахло машинным маслом и моющим средством. Пол был покрашен. Шланги, шнуры и инструменты в хорошем состоянии висели на перфорированной плите. Аль взял катушку клейкой ленты и моток бельевой веревки. Пригнувшись, они встали по обе стороны двери в задний двор.
Даже сквозь гофрированное стекло Аль видел, что девушка плавает в бассейне, а Фаусто курит и наблюдает за ней. Из радио доносился жалостливый голос и гитара. Музыка битников, подумал Аль. «Я слышал, как в переулке плакал человек», — заливался певец. Аль ухмыльнулся. Повзрослей, малышка. Оглянись вокруг. Не найдешь ни одного переулка без рыдающего страдальца.
Альберт ткнул большим пальцем внутрь дома: туда они поведут Фаусто и внучку для разговора. Томми кивнул. Аль положил веревку и клейкую ленту, приложил друг к другу указательные пальцы и развел их в стороны: значит, в разные концы дома. Томми снова кивнул.
Племянник засунул шляпу в карман и достал пистолет. На лице было выражение плотской
