- Ну, чо, давай заводиться? - Кутлов решительно ухватил заводную ручку.
В небе, довольно низко, прошелестело и рвануло где-то у деревни.
- Твою...! - Семен присел, ухватился за лоб, задетый кривым стратером.
...Особо жутко не было. Финская батарея клала снаряды реденько, с большим разбросом, - возмущенный Кутлов замысловато ругался между разрывами. Танкисты, правда, залетные снаряды игнорировали - привычные, никакого шебуршания в ельнике. Вот по дороге пронеслась двуколка - возницы нет, перепуганные лошади несли куда глаза глядят. Впереди, в лесу начали активнее постреливать - видимо, ободренные финские 'кукушки' оборзели.
- Давай-ка, все ж живее к штабу какому-никакому, - сказал, поднимая голову, Семен.
- Да уж, покурили, - согласился Алексей.
'Диверсантка', видимо, тоже отдохнула, - завелась с полтычка.
Алексей вел осторожно, примеривался, где же развернуться. Раз попробовал - уткнулись в кочковато-пупырчатую поляну: рядами торчали бревна, связанные толстой проволокой в огромные 'пакеты' и вкопанные вертикально. И чего только враг не удумает...
- Ты давай, ловчей, ловчей, - обеспокоенно сказал Кутлов.
Алексей и сам слышал - даже сквозь урчание двигателя, как нарастает пулеметная трескотня впереди. Уже не перестрелка, а вроде натуральный бой - видно, наши в ночную атаку пошли.
'Диверсантка' кое-как, задним ходом выбралась на шоссе - впереди показались танки - двигались колонной по шоссе. Тьфу, опять не развернешься. Сворачивать? Проезд вроде есть, но все так гусеницами размолото. В зарослях стояли 'тридцатьчетверки' с распахнутыми люками - экипажи спали где-то рядом... Да, 'мазуту' каким-то близким обстрелом хрен разбудишь.
Алексей свернул точно по следам гусениц, перевалил кювет, дал задний ход - и проклятая 'диверсантка' заглохла.
- Ну, руки у тебя ... - заворчал Семен.
Над машиной пронеслась трассирующая очередь - Алексей инстинктивно пригнулся к рулю. Следующая очередь зацепила кабину: звякнуло стекло, полетели щепки от двери, ахнул Кутлов...
Алексей выкатился из кабины, упал за скат: метрах в восьмидесяти рычали двигатели, лязгали гусеницы. Передняя машина: низкая, приплюснутая, наверное, самоходка, вдруг развернулась, на мгновение замерла - отчетливо звякнули траки, и урчащая тварь практически в упор влепила снаряд в ближайшую тридцатьчетверку...
...Как заполз обратно в кабину толком не помнилось. Вроде сдвинул сапог Семена - сам Кутлов откинулся к дверце пассажирской, видно уже готовый, а ступня все дергалась, все норовила до педали 'газа' дотянуться. Эх, что уж там...
...Глухо громыхали, били по ушам выстрелы танков и самоходок, звенели, ударяя в башни и борта болванки бронебойных. Очереди пулеметные и автоматные гасли в этих звонких нелепых ударах, и тарахтенье ошалевшей 'диверсантки', и винтовочный треск, всё куда-то делось. Виляла полуторка между остатков надолбов, дрожали осколки лобового стекла, качался Кутлов, ронял тяжелые темные капли с простреленной головы, а Алексей не о чем не думал, только о самоходке гадской, приплюснутой угловатой железяке, что сейчас разворачивается, тянет вслед ствол с уродским набалдашником... Стукнет, щас стукнет, снаряд кузов разболтанный как картонный пронзит и...
...Орал в лицо вспрыгнувший на подножку усатый сержант, пытался ствол автомата в окно сунуть. Алексей тормознул:
- Танки прорвались!
- Да мы що, сами без глаз?! Куда прешь-то, контуженный?! Вот загни твою дудоргу...
Алексей увидел прямо перед бампером 'диверсантки' борт трактора: тот, плюясь дымом, разворачивал гаубицу прямо на дороге. Дальше ставили еще орудие. И еще дальше... Сбрасывали с кузова в кювет снарядные ящики. Орал, махал руками, требуя убрать машину старший лейтенант. Еще орали. Выпрыгнул откуда-то коротконогий раскосый капитан, грозил кулаком, лапал кобуру пистолета...
'Диверсантка', ободрав борт, протиснулась между тягачом и сломанной сосной. Немо закричали пулеметчики, бегущие куда-то вперед с 'дегтяревым' и большими артиллерийскими лопатами. Полуторку тряхнуло - правым колесом в выбоину влетела. Мертвый Кутлов вновь начал сползать со скользкого сидения, тянуться сапогом к педалям. Ох, ты, господи...
К селу Алексей довез полный кузов бойцов - финны яростно атаковали занятые нашими днем позиции, и стрелковый полк спешно стягивал в траншеи всех штабных-тыловых. За высоту волна за волной проскакивали 'илы', долбили поле, по которому атаковал противник. Громыхало до горизонта.
- Вали отсюда, сержант, - сказал лейтенант-связист, отирая подошвы о траву. - Я ваших, из особого, днем в Кулясалми видел. Тьфу, да что ж у тебя в кузове говнище-то такое?
- Трофейная, - пробормотал Алексей.
Пехотинцы, пригибаясь побежали к траншее, что уводила в сторону развалин села.
В Кюлясалми ни местных особистов, ни хозяйства Товтеева не было, Алексея сгоряча послали, потом дали дозвониться до своих. У Куттерселькя громыхало неустанно, связь была трескучей и шипучей до полной невозможности. От капитана Голуба передали 'работать по задаче' а, 'посылку отставить'. Алексей понял с пятого на десятое, но похоже падлюку-финна уже доставили куда надо.
Кутлов, накрытый шинелью, лежал рядом с четырьмя телами. Алексей посидел с сержантом из комендантского взвода, оставил бойцам кисет Семена. Ничего, похоронят как положено. Красноармейская книжка и медаль убитого лежали в кармане гимнастерки, пора было двигаться 'по задаче'.
На передых Алексей остановился рядом с дорогой. К громыхающему западу спешно шли машины со стрелками, противотанковыми пушками. Алексей нарубил расхлябанным топориком, оказавшимся в 'диверсантке', еловых лап, набросал в загаженный кузов. Пахло смолой и машинным маслом - все казалось, запах той самоходки распроклятой насмерть прилип. Видать, повезло, сэкономил финн снаряд...
Бок болел все сильнее. Младший сержант Трофимов осторожно вытянулся на хвое и закрыл глаза.
Справка Отдела 'К'
23.55 - 10.30 Противник.
В ту ночь возвращать позиции на ВТ двинулась сводная группа полковника Пурума: три егерских батальона, пехотинцы 48-го пехотного полка и самая боеспособная часть танковой дивизии полковника Лагуса - батальон штурмовых орудий StuG-III с финскими долгопятыми голубыми свастиками на рубках. Бронирование некоторых из машин было усиленно бревнами, горизонтально укрепленными на надгусеничных полках. На данный момент в батальоне была 21 боеспособная машина.
Головным шел 'Штуг' лейтенанта Сартио. Наводчиком в этом экипаже был сын командира дивизии - восемнадцатилетний капрал Олаф Лагус. Мимо советской пехоты штурмовым орудиям удалось проскочить, и головная машина как-то внезапно оказалась среди расположившихся по обе стороны от шоссе танков противника. Очевидно, русские не ожидали столь стремительной атаки: среди невысоких елочек темнели неподвижные туши изумленных Т-34-76 . Лейтенант Сартио взвизгнул по ТПУ - самоходка развернулась поперек шоссе. В окуляре прицела возник борт 'тридцатьчетверки'. Команда, выстрел... До танка противника пятнадцать метров - звук удара слился с грохотом выстрела. 'Русский' вздрогнул, на башне подпрыгнула крышка люка - изнутри неохотно потянулся дым, тающий в сумраке белой ночи. 'Штуг' лейтенанта Сартио лязгнул гусеницами, довернул - до следующей машины противника оставалось метров сорок - 'стоп' - 'бронебойным' - 'готово' - 'огонь!'. Попадание... Обнаружены еще 'тридцатьчетверки' - все машины в таком же необъяснимом параличе застыли в глубине ельника...
Выстрел, выстрел, выстрел... Два попадания... Шедшая второй самоходка старшего сержанта Хюютиайнена подбивает еще одну советскую машину. Бог помогает смелым - русские словно ослепли...
