Лирейской Плащаницы сорок лет спустя (мелкие различия в написании и произношении значения не имеют). Первоначальная гипотеза Вильсона о родственных связях между двумя этими Жоффруа основана исключительно на тождестве имён, ибо никаких генеалогических подтверждений этого не существует. Но в 1987 г. специалист по генеалогии, член BSTS и лауреат Нобелевской премии Ноэль Каррер-Бриггс выяснил, что между этими двумя историческими фигурами действительно существует родственная связь: тамплиер Жоффруа де Шарне приходился дядей другому Жоффруа, владельцу Лирея. Итак, Вильсон оказался прав.
По его мнению, эти родственные связи могут помочь выяснить, где находилась Плащаница-мандилион в период между 1204-м и 1350-ми годами. Если реликвия в те годы находилась в руках тамплиеров, тогда не удивительно, что её местонахождение было неизвестным: орден был буквально одержим стремлением к таинственности. А после роспуска ордена реликвия оказалась во владении рода де Шарне, упорный отказ представителей которого объяснить её происхождение вполне мог объясняться естественным нежеланием признать, что священная Плащаница какое-то время находилась в руках репрессированных тамплиеров.
Однако против этого постулата гипотезы Вильсона нетрудно сразу же выдвинуть возражение. В своём стремлении во что бы то ни стало обнаружить следы существования Плащаницы ранее 1350-х гг. он отождествил реликвию с Бафометом – головой идола демона, которой поклонялись тамплиеры. У нас есть своя версия о происхождении главного культового объекта ордена, но для Вильсона, с его стойкими римско- католическими убеждениями, подобное заявление просто поразительно.
Давайте задумаемся над вопросом: каким именно путём Плащаница могла попасть во Францию после захвата и разграбления в 1204 г. Константинополя? Тамплиеры не участвовали ни в каких акциях в рамках Четвёртого крестового похода. Опираясь на идеи Вильсона, Каррер-Бриггс предположил, что Плащаница могла попасть в Западную Европу через один из благотворительных приютов бывшей императрицы Марии- Маргариты Венгерской.
Она происходила из знатного франкского рода, имевшего связи с предводителями крестового похода, и была вдовой свергнутого византийского императора Исаака II Ангела. Его свержение (вызванное причинами, несущественными для нашего исследования) повлекло за собой падение Константинополя. Спустя месяц после захвата столицы империи Мария-Маргарита вышла замуж за одного из лидеров крестового похода – Бонифация Монферратского, с которым она уехала в Грецию, а после его кончины, выйдя замуж ещё раз, перебралась с новым супругом в Венгрию. Каррер-Бриггс считает, что она была своего рода Элизабет Тэйлор[34] Византии. Мария-Маргарита увезла Плащаницу-мандилион из захваченного крестоносцами города и, возможно, передала её тамплиерам в качестве награды за собственное спасение.
Что и говорить, ретроспектива вполне убедительная, но не надо забывать, что это – всего лишь гипотеза о реликвии, которая, возможно, никогда не существовала или сознательно хранилась в тайне, так что всё это – не более чем домыслы. И, продираясь сквозь дебри всех этих исторических гипотез, необходимо всегда иметь в виду, что мандилион, скорее всего, не был той же самой реликвией, что и Плащаница.
По причине отсутствия твёрдых доказательств существования Плащаницы до её появления в Лирее ряд исследователей обратились к поиску косвенных свидетельств.
Например, многие сторонники подлинности реликвии утверждают, что, поскольку Человек, изображённый на Плащанице, очень похож на образы Иисуса Христа в христианском искусстве ранее XIV в., это является доказательством аутентичности ткани. Надо сказать, что до VI в. существовало множество различных типов изображений Иисуса Христа (в частности, Его иногда изображали безбородым), но внезапное последующее единообразие в Его иконографических типах само по себе не является доказательством того, что именно тогда была обретена Плащаница, послужившая источником вдохновения и прототипом для всех последующих Его образов. Разумеется, если Плащаница подделка, она вполне могла следовать сложившейся иконографической традиции изображений Христа, особенно если фальсификатор отличался особой внимательностью к деталям и был скрупулёзным и искусным мистификатором.
Однако некоторые исследователи утверждают, что им удалось обнаружить на Плащанице некоторые специфические детали, доказывающие, что изображение на ней повлияло на художников
Знаки, выявленные Виньоном, не являются чем-то уникальным для изображений Иисуса Христа на византийских иконах, примером чего может служить знак «V» на лбах святых и даже Пресвятой Девы Марии. Ещё более важно, что большинство знаков Виньона можно рассмотреть только на фотографических негативах Плащаницы. Но каким же образом их могли разглядеть и заметить художники далёкого прошлого?
Существуют и другие сложности. Как мы убедились на собственном опыте, никто не бывает более слепым, чем тот, кто просто не хочет видеть. Пожалуй, эта фраза нигде не звучит так справедливо, как в отношении синдонистов. Они восприняли работу Виньона с величайшим облегчением, восприняв её как неопровержимое свидетельство в пользу подлинности реликвии. Но объективно выводы этой работы не носят итогового характера. Они, например, указывают на сходство изображения человека с приподнятыми бровями (отчего, собственно, и возникают очертания отметины в виде буквы «V» ) на Плащанице и на ранних иконах. Но там, где дело касается более существенных деталей, ранние иконы существенно отличаются от изображения на Плащанице. Так, например, они изображают Лик Иисуса Христа не удлинённым и узким, а, наоборот, полным и овальным. Почему же столь малозначительные детали, о которых упоминает Виньон, стали частью традиции, а другие, более важные – нет?
Детальное исследование ткани продолжалось. Примеру Виньона последовал Алан Рангдер, профессор психиатрии университета Дьюка, штат Северная Каролина (США). Воспользовавшись прибором, позволяющим производить наложение изображений друг на друга, разработанным специально для этой цели, он сравнивал лицо Изображённого на Плащанице с различными живописными изображениями Иисуса Христа, созданными ранее XIII в. В итоге он пришёл к выводу, что они до такой степени совпадают и совмещаются друг с другом, что можно говорить о последовательном ряде копий, выполненных непосредственно с Плащаницы.
Критерии Ранглера явились своего рода «точками конгруэнтности», которые используются органами полиции США для определения того, являются ли какие-либо два или несколько фотоснимков изображениями одного и того же лица. Ранглер установил, что на некоторых из этих священных изображений наличествует даже больше точек конгруэнтности, которые считаются полицией и ФБР достаточными для идентификации личности. Трудность, связанная с такого рода работами, заключается в том, что оценка результатов весьма субъективна и быстро превращается в нечто вроде теста по идентификации чернильных клякс. Другая проблема заключается в том, что самые мелкие детали совпадают с очертаниями рисунка фактуры ткани (в этом мы убедились на собственном опыте). Разумеется, чтобы эти замечания могли иметь практическую ценность, они применительно к изображениям должны быть заметны невооружённым глазом, а не на фотонегативе.
Субъективность – важный недостаток работы Ранглера. Одна из его находок, отличающихся особенно высокой степенью конгруэнтности (в данном случае – совпадения с изображением на Плащанице), – это изображение Христа на византийской монете времён правления императора Юстиниана. Ранглеру удалось найти на Лике Христа не менее 145 конгруэнтных точек, что можно считать поистине сверхчеловеческим подвигом, ибо высота Лика Христа на ней – всего 9 мм (меньше, чем портрет британской королевы на современной монете в 5 пенсов). Но, если Ранглер продемонстрировал поистине паранормальную зоркость и
