К счастью, еще не выпал снег, поэтому и грузовик не перевернулся на шоссе. Я паркуюсь в неположенном месте, тут и парковаться-то запрещено (не очень умный поступок рядом с судом, но что мне остается делать?), и вбегаю как угорелый в здание суда.
— Простите, — бормочу я.
Моя голова раскалывается, пока я бегу по лестнице в зал заседания, где председательствует судья Мейерс. Налетаю на женщину с двумя детьми и адвоката, который изучает дело.
— Прошу прощения… простите…
Опускаюсь на скамью в последнем ряду. Я истекаю пoтом, рубашка торчит из брюк. У меня не было времени, чтобы побриться. Даже просто умыться. Я нюхаю свои рукава, от которых пахнет вчерашней вечеринкой.
Когда я вновь поднимаю голову, то замечаю ее недоуменный взгляд.
Зои выглядит так, как будто она все эти семьдесят семь дней тоже не спала. Под глазами черные круги. Она такая худенькая. Ей достаточно одного взгляда на мое лицо, волосы, одежду — и она все понимает. Она знает, чем я занимался.
Она отворачивается и смотрит прямо перед собой.
Я чувствую, как эта неприязнь прожгла в моей груди дыру. Единственное, к чему я всегда стремился, — быть достойным Зои, но все испортил. Я не мог дать ей детей, о которых она мечтала. Не мог дать ей ту жизнь, которую она заслуживала. Я не тот мужчина, которого она себе придумала.
Встает секретарь и начинает зачитывать список:
— Маллой против Маллой.
Поднимается адвокат.
— Мы готовы, Ваша честь, можем начать слушания.
— Джоунс против Джоунс?
Встает еще один адвокат.
— В принципе готовы.
— Кейзен против Кейзен?
— Ваша честь, прошу назначить новую дату слушания. Например, восемнадцатое декабря.
— Горовиц против Горовиц, — продолжает зачитывать секретарь.
— У меня ходатайство, Ваша честь, — отвечает очередной адвокат. — Я могу подойти?
— Бакстер против Бакстер?
Я не сразу понимаю, что секретарь называет мое имя.
— Да, — говорю я, вставая.
Зои тоже встает, как будто нас через зал связывает некая нить.
— Здесь, — отвечаю я, — присутствует.
— Вы сами будете представлять свои интересы, сэр? — интересуется судья Мейерс.
— Да, — отвечаю я.
— Ваша жена здесь?
Зои откашливается.
— Да.
— Вы сами будете представлять свои интересы, миссис? — задает вопрос судья.
— Да, — говорит Зои.
— Вы готовы сегодня начать бракоразводный процесс?
Я киваю. На Зои я не смотрю, чтобы не видеть, кивает ли она.
— Если вы сами представляете свои интересы, — поясняет судья Мейерс, — следовательно, вы сами себе адвокаты. Это означает, что вы обязаны сами изложить суть своих требований, если хотите начать бракоразводный процесс сегодня. Я настоятельно рекомендую вам наблюдать за другими представителями истца и ответчика, чтобы уяснить процедуру, потому что за вас я этого сделать не смогу. Это ясно?
— Да, Ваша честь, — уверяю я, хотя с таким же успехом она могла бы изъясняться и на португальском.
Нас повторно вызвали лишь спустя два часа. А это означает, что я мог бы принять душ, поскольку, несмотря на то что присутствовал при пяти разводах, все равно понятия не имел, что я должен делать. Я прошел на свидетельское место в передней части зала суда. Один из приставов в форме подошел ко мне с Библией.
— Мистер Бакстер, вы клянетесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, да поможет вам Господь?
Краем глаза я замечаю, как секретарь показывает Зои, чтобы та заняла место за столом в первом ряду.
— Клянусь, — произношу я.
Смешно, не так ли, что приходится произносить одни и те же слова и когда женишься, и когда разводишься?
— Пожалуйста, назовите для протокола свое имя…
— Макс, — отвечаю я. — Макс Бакстер.
Судья скрещивает руки на столе.
— Мистер Бакстер, вы зарегистрировали свою явку?
Я непонимающе смотрю на судью.
— Шериф, мистер Бакстер зарегистрировал явку? Мистер Бакстер, вы хотите сегодня развестись?
— Да.
— И вы сами представляете свои интересы?
— У меня нет денег на адвоката, — поясняю я.
Судья смотрит на Зои.
— А вы, миссис Бакстер? Вы тоже сами будете представлять свои интересы?
— Да.
— Вы не возражаете против развода, верно?
Она кивает.
— Шериф, зарегистрируйте личную явку миссис Бакстер, пожалуйста. — Судья вновь поворачивается ко мне и чихает. — Мистер Бакстер, от вас жутко разит спиртным. Вы находитесь под действием алкоголя или наркотиков?
Я в нерешительности молчу.
— Уже нет, — отвечаю я.
— Ты шутишь, Макс? — взрывается Зои. — Ты опять начал пить?
— Больше тебя это не касается…
Судья стучит молотком.
— Если вы намерены вступать в дискуссию, не тратьте мое время.
— Нет, Ваша честь, — говорю я. — Я просто хочу, чтобы все поскорее закончилось.
— Хорошо, мистер Бакстер. Продолжайте.
Только я не знаю, что дальше говорить. Где я живу, жил ли до этого целый год в Уилмингтоне, когда женился, когда мы расстались — откровенно говоря, ничего из этого не объясняет, почему двое людей, которые думали, что будут вместе до конца жизни, однажды просыпаются и понимают, что совершенно не знают человека, который спит рядом.
— Сколько вам лет, мистер Бакстер? — спрашивает судья.
— Сорок.
— Какое у вас законченное образование?
— Я три года отучился в колледже, потом бросил и начал собственное ландшафтное дело.
— Сколько лет вы этим занимаетесь?
— Десять лет, — отвечаю я.
— Сколько вы зарабатываете?
Я смотрю в зал. Даже одной судье признаваться в таких вещах не хочется, что уж говорить обо всех присутствующих в зале.
— Около тридцати пяти тысяч в год, — отвечаю я, но лукавлю. Столько я заработал только
