Должен признаться, когда в зал суда входит Рейд, мои сомнения развеиваются. Он в одном из своих модных дорогих костюмов, сшитых на Савил-Роу в Лондоне, и в итальянских туфлях ручной работы. Черные волосы аккуратно подстрижены; мне доподлинно известно, что сегодня утром он вызывал профессионального брадобрея, что тот его побрил. Он из тех мужчин, которые, когда входят в комнату, притягивают к себе всеобщее внимание, и не столько благодаря внешности, а скорее уверенности в себе. Когда он проходит мимо меня к свидетельской трибуне, я улавливаю запах лосьона после бритья и чего-то еще. Не одеколона, одеколонами Рейд не пользуется. Это запах денег.
— Назовите для протокола свое имя, — говорит Уэйд.
— Рейд Бакстер.
— Где вы живете, мистер Бакстер?
— Ньюпорт. Оушен-драйв, сорок один.
— Какие отношения связывают вас с истцом, Максом Бакстером?
— Я его старший брат, — улыбается Рейд.
— Вы женаты, мистер Бакстер?
— Вот уже одиннадцать лет на своей любимой Лидди.
— У вас есть дети? — спрашивает Уэйд.
— Господь не благословил нас детьми, — отвечает Рейд. — Однако, признаюсь, не из-за отсутствия старания.
— Расскажите немного о своем доме, — просит Уэйд.
— Дом площадью четыреста восемнадцать квадратных метров на берегу океана. В нем четыре спальни, три ванные комнаты и еще один туалет. Огромный двор, где есть кольцо для игры в баскетбол. Не хватает одного — детей.
— Чем вы зарабатываете себе на жизнь?
— Я управляю портфелем ценных бумаг в компаниях «Монро» и «Флэтт-энд-Коэн», — отвечает Рейд. — Я работаю с ними уже семнадцать лет. Я старший партнер. Я управляю, вкладываю и снова вкладываю деньги других людей, чтобы сохранить и приумножить их богатство.
— Какова ваша чистая прибыль, мистер Бакстер?
Рейд скромно опускает глаза.
— Чуть больше четырех миллионов долларов.
Ничего себе!
Я знал, что мой брат богат, но четыре миллиона долларов…
Самое большее, что я смог бы предложить ребенку, — это долю в дрянном ландшафтном бизнесе и свои знания о том, как в суровом климате вырастить розы. Явно не доверительный фонд.
— Ваша жена Лидди тоже работает? — спрашивает Уэйд.
— Она работает на добровольных началах в различных организациях. Она организовала при нашей церкви воскресную школу, раздает обеды в местном приюте для бездомных, состоит членом католической женской больничной ассоциации Ньюпорта. Она также входит в совет общества охраны архитектурного наследия. Но мы всегда хотели, чтобы она была домохозяйкой, чтобы могла сама воспитывать наших детей.
— Вы считаете себя религиозным человеком? — спрашивает Уэйд.
— Да, — отвечает Рейд.
— Какую церковь вы посещаете, мистер Бакстер?
— Церковь Вечной Славы. Я являюсь ее прихожанином уже пятнадцать лет.
— Вы занимаете какие-либо посты или должности в церковной иерархии?
— Я казначей, — отвечает Рейд.
— Вы с женой регулярно посещаете церковь?
Он кивает.
— Каждое воскресенье.
— Вы считаете себя возродившимся христианином?
— Если вы имеете в виду, считаю ли я Господа своим спасителем, то да, — говорит Рейд.
— Я бы хотел обратить ваше внимание на истца в этом деле, на Макса Бакстера. — Уэйд указывает на меня. — Как бы вы описали ваши с ним отношения?
Рейд на секунду задумывается.
— Благословением, — говорит он. — Невероятно, что мой младший брат вновь вернулся в мою жизнь и встал на праведный путь.
Мои первые воспоминания относятся к трехлетнему возрасту. Я завидую тайному клубу Рейда. Он находится в домике на дереве — особом тайнике, где брат может укрыться со школьными друзьями. Я еще слишком мал, чтобы лазать на дерево, — об этом мне постоянно твердили родители и сам Рейд, который не хотел, чтобы за ним таскался докучливый младший брат. По ночам я думал о том, какой же внутри этот домик на дереве. Я представлял себе необычайно яркие стены, горы конфет и комиксов. Однажды я, хотя и знал, что мне влетит, залез в домик на дереве, пока Рейд был в школе. К моему удивлению, домик был просто деревянным, кое-где разрисованным карандашами. На полу газета и несколько сломанных пистонов от игрушечного пистолета.
Я думал, что это самое волшебное место, которое только существует, — но опять-таки, люди так часто думают о недостижимых вещах. Поэтому я спрятался, хотя и слышал, что меня зовет мама. Рейд как раз вернулся из школы и, как обычно, полез по лестнице в домик, даже не заходя домой.
«Что ты здесь делаешь?» — спросил он, и тут же раздался мамин голос, а через минуту в люке показалась ее голова. — «Как Макс сюда забрался? — закричала она. — Он еще маленький, чтобы лазать по деревьям…» — «Не волнуйся, — ответил Рейд. — Это я ему помог». Я не понимал, почему он солгал ради меня. Не понимал, почему он не злится из-за того, что я залез в его домик. Мама поверила, но сказала, что придет, чтобы снять меня, потому что совсем не хочет ехать в травмпункт. Потом Рейд посмотрел на меня. «Если хочешь быть членом клуба, ты должен соблюдать правила. А правила устанавливаю я», — сказал он.
Мне кажется, я всю жизнь стремился быть частью любого сообщества, куда входил мой брат.
Уэйд продолжает задавать ему вопросы, а я вновь возвращаюсь к происходящему в зале.
— Как давно вы знакомы с Зои Бакстер?
— Она пела на нашей с Лидди свадьбе. Тогда мы и познакомились. Она стала встречаться с моим братом.
— Вы ладили? — спрашивает Уэйд.
Рейд робко улыбается.
— Скажем так, у нас разные взгляды на жизнь.
— Вы часто встречались с Зои, когда она состояла в браке с вашим братом? — продолжает Уэйд.
— Пару раз в год.
— Вам было известно об их проблемах с бесплодием?
— Да, — отвечает Рейд. — Откровенно говоря, однажды брат обратился ко мне за помощью.
Я чувствую, как учащенно забилось мое сердце. Я не присутствовал во время репетиций выступления Рейда, когда Уэйд инструктировал моего брата, что отвечать на вопросы. Если бы я там был, я бы знал, чем все закончится.
— Мы встретились за обедом, — объясняет Рейд. — Я знал, что они с Зои уже пару раз проходили ЭКО, и Макс рассказывал мне, что для пары это не только огромная эмоциональная нагрузка, но и процедура, требующая значительных денежных средств. — Он смотрит на меня. — Макс заверил Зои, что изыщет возможность оплатить пятую процедуру ЭКО, но не знал как. Заложить дом он не мог, потому что сам снимал квартиру. Он уже и так распродал часть своего инвентаря. Ему необходимо было десять тысяч долларов, чтобы оплатить процедуру, и он не знал, к кому еще можно обратиться.
Я не смотрю в сторону Зои, но чувствую ее испепеляющий взгляд на своей щеке. Я никогда не рассказывал ей об этой встрече. Сказал только, что во что бы то ни стало найду способ, чтобы она смогла родить ребенка.
