Похищение

часов утра. в субботу Мэтьюс забрал дочь из дома своей бывшей жены и пообещал вернуть ее до шести часов вечера в воскресенье. Когда этого не произошло, а миссис Мэтьюс не удалось связаться с ним по телефону, к делу привлекли полицию. Обыск, немедленно произведенный в квартире мистера Мэтьюса, показал, что тот покинул место проживания окончательно.

Всем, кто хочет оказать добровольную помощь. в поисках, просьба обратиться в спортзал школы Сагуаро. Если вам известно что-либо о местонахождении Бетани Мэтьюс или Чарлза Мэтьюса, свяжитесь с полицией Скоттедэйла по телефону: 555-3333.

Делил хватается за руку Фица, лежащую на мышке. Она нажимает на единственное слово в конце статьи: «Фото». Монитор разделяют пополам два снимка: маленькой девочки, до жути похожей на Софи, и молодого Эндрю Хопкинса, расплывшегося в улыбке.

Через минуту она уже мчится в лес, а по пятам за ней следует Грета. Мы оба достаточно хорошо знаем Делию, чтобы не пытаться ее догнать.

– Это я во всем виноват… – сокрушается Фиц.

– Мне кажется, вины Эндрю все же немного больше.

Он качает головой.

– Я не знал, как ее зовут… по-настоящему. Увидев некролог Корделии Хопкинс, я начал думать, кто мог «украсть» ее личность и зачем. Делия упомянула, как ей привиделось что-то странное насчет лимонного дерева… Тогда я ограничил поиск до тех мест, где эти деревья могут расти. – Фиц загибает пальцы: – Флорида. Юг Калифорнии. Аризона. В семьдесят седьмом году громкое похищение было совершено только в одном штате. Я позвонил по номеру, указанному в статье, и спросил о Бетани Мэтьюс. Понадобилось немало времени, чтобы нашелся хоть один человек, который меня понял: все офицеры, занимавшиеся этим делом, уже вышли на пенсию. Меня спросили, откуда я звоню.

– И ты им сказал?

Фиц кривится.

– Ну, я ведь должен был признаться, что работаю журналистом. Главное, Эрик, что я ни разу не назвал новое имя Делии. – Он встает со стула и, подойдя к окну, всматривается в лесную чащу, как будто может там что-то разглядеть. – Думаю; кто-то в Скоттсдэйле услышал словосочетание «Газета Нью-Гэмпшира» и порылся в Интернете… Эндрю – член городского совета. Ты представляешь, сколько раз его фотографии печатали в газете? Не говоря уж о фото Делии...

– Он прятался на видном месте… – бормочу я.

Как-то уж слишком быстро законники соединили точки и увидели общую картину… Но я знаю, что это иллюзия. Ордер на арест Эндрю был выписан почти тридцать лет назад. В полиции просто не знали, где он, а потому не могли этим ордером воспользоваться.

Фиц оборачивается, по-прежнему держа руки в карманах.

– Пойди поищи ее.

– Сам иди. Это же ты привел сюда копов.

– Я знаю, – признает Фиц. – Но она хочет видеть не меня.

К концу шестого касса мальчики уже набрались достаточно храбрости, чтобы предлагать, девочкам «встречаться». Это означало лишь то, что за обедом влюбленные сидели рядышком в стодовой да еще изредка болтали по телефону. Если судить по таким проявлениям, мы с Делией практически поженились, вместе мы проводили гораздо больше времени, чем любая парочка в средней школе Векстона. И продолжалось это до тех пор, пока Фиц официально не предложил Делии встречаться.

Я делал вид, что меня это не волнует, – слухи о том, кто кому нравится, кружили в воздухе, словно мотыльки в августе, – но все равно мечтал о том, чтобы оказаться на месте Фица, держать Делию за руку, прогуливаясь по рельсам, или лежать рядом с ней на влажной траве, пытаясь разглядеть солнечное затмение сквозь дырочку в обувной коробке. Вскоре Фиц перестал мне звонить; чуть позже перестала и Делия. Я старался убедить себя, что они мне не нужны.

На бал, посвященный окончанию учебного года, я шел в гордом одиночестве. Я как раз выслушивал похвальбу Донни ДеМорио – двенадцатилетнего мальчика, у которого уже росли усы и который мог порой раздобыть пачку-другую сигарет, когда ко мне вся в слезах подошла Делия.

– Фиц бросил меня, – сказала она.

Я даже представить себе не мог, что вынудило его пойти на этот шаг, но гораздо позже он таки назвал причину. «Лучше пускай у меня будете вы оба, – со свойственной ему непринужденностью сказал Фиц, – чем только она одна». Но в тот момент его рядом не оказалось, а Делия стояла так близко, что волоски у меня на руках тянулись к ее горячей коже.

– Ну, я бы, наверное, мог с тобою встречаться, – сказал я.

– Наверное, мог бы?! – повторила она. – Боже ты мой, ну спасибо, не надо мне таких жертв!

Я достаточно хорошо ее знал, чтобы понять: если Делия отвергает человека, то лишь потому, что боится быть отвергнутой. Я успел схватить ее за руку, прежде чем она бросилась прочь.

– Я бы очень хотел с тобою встречаться, – уже осторожнее сформулировал я. – Так лучше?

– Может быть.

– Так что же нам делать?

Она закусила нижнюю губу.

– Ну, можем потанцевать. Если хочешь.

Я никогда в жизни не танцевал с девчонкой. И хотя мы с Делией постоянно купались голышом в пруду и спали, вплотную прижавшись друг к другу в тесной палатке, это ощущение почему-то поразило меня новизной. Руки мои, скользнув по позвоночнику Делии, замерли на ее бедрах. От нее пахло персиками, а под вязаным платьем я чувствовал тонкую эластичную ткань белья.

Она говорила за двоих. Как Фиц однажды вечером позвонил ей и предложил встречаться, а она не знала, что ответить, и «да» само сорвалось с языка. И как она – во что бы то ни стало! – заберет у Фица свою бейсбольную карточку с Дуайтом Эвансом, которую подарила в знак симпатии.

Когда песня закончилась, Делия не отстранилась от меня. Она, по-моему, даже придвинулась чуть ближе.

– Хочешь еще поговорить? – спросил я.

– Нет, – ответила она с улыбкой. – Я уже все сказала.

Нахожу я ее в десяти футах над головой, на изрезанном шрамами локте старого дуба. Грета, поскуливая, сидит внизу.

– Эй! – Я раздвигаю мелкие ветки и листву. – Ты в порядке?

На небе высыпают звезды, наши ясноглазые соглядатаи.

– А что, если я сама во всем виновата? – спрашивает Делия.

– Почему? Ты даже не помнишь, как это случилось.

– А вдруг помню, но бессознательно заблокировала память? Может, отец и это от меня скрывал…

Я не сразу нахожусь с ответом.

– Уверен, он сможет все объяснить.

Делия спрыгивает с дерева и с кошачьей грацией приземляется рядом со мной.

– Тогда почему не объяснил? – Голос ее словно усеян шрамами. – За двадцать восемь-то лет. Как тебе кажется, за это время можно было хоть раз обронить, что Делия Хопкинс – это, вообще-то, мертвая девочка из Миссури? Вроде: «Делия, солнышко, передай, пожалуйста, хлопья. Кстати, я никогда не рассказывал, что украл тебя у твоей мамы четырехлетней девочкой?» – Лицо Делии внезапно бледнеет. – Эрик, как ты думаешь, у меня еще есть мама?

– Не знаю, – признаюсь я. – Это выяснится, когда мы прилетим в Аризону.

– В Аризону?

– Когда твоему отцу предъявят обвинение в том, что он скрывался от правосудия штата Нью-Гэмпшир, его экстрадируют Аризоне. Там… произошло преступление, в котором он подозревается. Если дело дойдет до суда, тебя, скорее всего, вызовут как свидетельницу.

Ее, похоже, ужасает такая перспектива.

– А если я не захочу?

– Вполне возможно, что выбора не будет.

Она делает шаг в мою сторону, и я заключаю ее в объятия.