С того времени никто и пальцем не смел тронуть жука, который полз по дороге. Люди считали, что он священный и приносит в дом счастье…
Теперь я знал, что такое скарабей. И меня совсем не огорчало, что мой «древний» скарабей не из гробницы фараона, а сделан Сулейманом. Наоборот, я был очень рад подарку моих новых друзей в Египте.
Притча про арбуз
— У вас такие сказки или легенды, что даже не разберешь, где правда, а где выдумка.
— А зачем разбирать? Сказки надо слушать. Ты любишь сказки?
— Кто же не любит сказок?
Абду рассмеялся и, крикнув: «Подожди!» — выбежал из комнаты.
Через несколько минут Абду вернулся и положил на стол, на красивый поднос, большой полосатый арбуз. Разрезал его ножом и подал мне ярко-красный ломоть.
— Ешь.
У Абду все время хитро блестели глаза.
— Вкусный? — спросил он у меня.
— Конечно, вкусный, — ответил я.
— И сладкий?
— Конечно, сладкий.
— А знаешь, где впервые вырос арбуз?
Я пожал плечами.
— В Египте! — с видом победителя сказал Абду.
Вот оно что! Чтобы рассказать мне еще одну сказку, Абду бегал на соседнюю улицу за арбузом. Так я услышал еще одну интересную историю.
…Однажды, это было очень давно, во дворец фараона приполз большой змей. Он подполз к фараону и стал так жалобно смотреть на него, что фараон спросил у жрецов:
— Что нужно этому ползуну?
Жрецы понимали язык птиц, зверей, растений. Они посмотрели на змея и сказали фараону:
— Люди отобрали у него подругу жизни.
Фараон пожалел змея. Он приказал:
— Привести сюда заклинателей, и пусть они принесут всех змей, изловленных за последние дни.
Привели заклинателей. Каждый из них стал показывать своих змей. Увидел большой змей свою подругу, свистнул от радости. Отдали ее ему.
На следующий день змей снова приполз к фараону и положил к его ногам черное семечко.
Приказал фараон посадить это семечко в землю, поливать его водой и внимательно следить, чтобы ничего с ним не произошло. Вырос из того семечка большой круглый шар. Разрезали. Красный внутри.
Приказал тогда фараон привести к нему охотника, желающего попробовать этот плод. Никто не хочет есть его. Все боятся.
Наконец пришел один старик.
— Мне сто лет, — сказал он. — Все равно умирать скоро. Давайте, попробую это чудо.
Ел старик и похваливал.
— Вкусно.
Съел половину, лицо его порозовело.
— Давайте еще, — говорит, — весь съем.
— Нет, приходи завтра, — сказали ему жрецы.
На другой день пришел старик, доел арбуз и сказал:
— Сил у меня теперь еще на сто лет хватит.
Собрали тогда все семечки из арбуза, посадили в землю. И выросло много-много арбузов.
С того времени все едят их и все хвалят…
Мне не хотелось расставаться с новыми друзьями. Но надо было. Абду и Сулейман проводили меня до отеля.
Стемнело, на улицах зажглись фонари. Из кафе на тротуар вынесли столики, за ними сидели мужчины, пили кофе. Одни мужчины. На набережной, прямо на дороге, тоже продавали кофе и чай. А чтобы издалека было видно, что там продают, — возле пузатого медного кувшина-самовара была прикреплена керосиновая лампа. Ишак вез арбу — над арбой тоже висела лампа. Меня все это удивляло. Друзья объяснили:
— У машины есть фары. Они светят. А где взять фары ишаку?
И правда, где взять фары ишаку?
Подошли к отелю. Я пригласил друзей зайти к нам, но они не зашли. Тогда я попросил подождать меня. Сбегал в номер и принес наши сувениры: маму-матрешку с детьми-матрешками, ракету и деревянные разрисованные ложки. Каждому по ложке.
По лицам моих друзей я увидел, что подарки им понравились.
Каирский музей
Не буду рассказывать, как меня встретил папа, что он мне говорил. Это неинтересно. Все папы в таких случаях встречают сыновей одинаково. И они правы.
В Каире живет четыре миллиона человек. Потеряться в таком городе не трудно.
Я пообещал папе, что больше без его разрешения никуда один не пойду. Назавтра утром мы были возле Каирского музея. Нас встретила Клеопатра Андреевна.
Во дворе музея почти на каждом шагу продавались сувениры. И почти на каждом сувенире был профиль Нефертити. Папа рассказал мне, что Нефертити была женой фараона Эхнатона. За красоту ее называли богиней. И правда, даже на сувенирах у нее красивое лицо и какие-то особенные глаза, такие, что все время хочется в них смотреть.
И еще во дворе я увидел большой гранитный саркофаг. Разве ему не хватило места в музее?
Я спросил об этом у папы.
— Наверное, — пожал он плечами.
— Нет, нет, — вмешалась в разговор Клеопатра Андреевна. — В саркофаге похоронен француз Огюст Мариэтт.
— Француз в древнем египетском саркофаге? — удивился папа. — Как это могло случиться? Разве он жил во времена фараонов?
— Он жил всего сто лет тому назад. Но сделал чрезвычайно много для Египта.
— Что же он такое сделал? — папа мой стал уже завзятым туристом.
— Он основал музей египетских древностей.
— И только?
— Но вы не представляете, что это значило для Египта. — Клеопатра Андреевна посмотрела на часы. — Ну хорошо, пока соберутся все, я расскажу вам, если вас это интересует.
История интересовала не только нас с папой. И Клеопатра Андреевна начала свой рассказ.
— Представьте себе, — сказала она, — молодого ученого, сотрудника Луврского музея, который приезжает в нашу страну в командировку, чтобы привезти отсюда несколько древних папирусов. Задание не сложное. В то время из Египта можно было увозить все, что захочешь, что найдешь сам, если у тебя есть желание взять в руки лопату и копаться в земле, или купить за гроши у человека, не имеющего понятия о ценности продаваемой им вещи.
Итак, Мариэтт приехал и увидел, как бесцеремонно грабятся древнейшие ценности, принадлежащие
