ноги?
Может, там лежат кости похитителей, грабивших царские могилы?
Может, так расправлялись с рабами, строившими гробницы?
Может; этих самых рабов приносили в жертвы богам? Ведь этих же сфинксов называли «рабами».
Об этом ничего неизвестно.
А я думаю только об одном — не хотел бы я жить при фараонах.
Золотой фараон
Наконец мы едем в Долину фараонов, в самый большой на свете город мертвых. Для «вечной жизни» строили прочно и надежно. Поэтому и сохранились с фараоновских времен пирамиды и гробницы.
И здорово загорел, и папа называет меня египтянином. Если б я пробыл здесь еще с месяц, то, наверное, вернулся бы домой совсем черным, как настоящий африканец.
На катере нас перевозят на западный берег Нила. Туда перевозили фараонов, когда «заходила» их земная жизнь.
За Нилом нас ждет автобус. Мы едем в горы Эль-Курна, Фивские горы. Там фараон Тутмос I, отец Хатшепсут, первый высек в скале свою потайную гробницу отдельно от поминального храма.
Нам это ни о чем не говорит. Подумаешь, велика разница, где находится храм.
А для того времени это было что-то вроде революции.
Высек фараон гробницу и замаскировал вход в нее, чтобы не нашли воры, потому что хорошо знал судьбу пирамид, виденных издалека.
И вот она, Долина фараонов. Голые, обрывистые скалы. Возле них, словно разбросанные могучим исполином, огромные камни-валуны… Тихо, безлюдно и жутко.
Хочется идти, двигаться, иначе, кажется, и сам вот-вот превратишься в камень.
Сегодня мы увидим гробницу юного фараона Тутанхамона. В Каирском музее мы уже осматривали сокровища, вывезенные из этой гробницы. Тутанхамон интересует меня больше других фараонов, может, потому, что его имя еще связано с именем Нефертити, головка которой, сделанная из кости гиппопотама, лежит в моем чемоданчике вместе со скарабеем и ушебти.
До наших дней в Египте существует культ Нефертити. Не для египтян, конечно, а для туристов. На каких только сувенирах нет ее знаменитого профиля в высоком головном уборе. Она сама придумала этот головной убор, заменявший парик.
Она была женой Эхнатона, фараона-поэта, известного своими религиозными реформами.
Он первый перестал поклоняться богам, которым до него поклонялись тысячи лет. Только одного бога он признавал — солнце. Солнце — это Атон. И свое имя Аменхотеп IV, что означает «Амон довольный», он сменил на Эхнатон — что означает «приятный Атону».
Он построил новую столицу — Ахетатон. Позакрывал храмы и тем самым лишил жрецов богатых доходов, потому что запретил приносить жертвы богу Атону — жертвовать можно было только цветы и духи.
Тутанхамона раньше звали Тутанхатон. Когда умер Эхнатон, Тутанхатону было 12 лет. В этом возрасте он стал фараоном Великого Египта. Жрецы заставили мальчика вернуться в Фивы, сменить свое имя на Тутанхамон и снова поклоняться всем старым богам и Амону прежде всего.
Но и этого жрецам было мало. Через шесть лет юный фараон умер, а его место занял верховный жрец, шестидесятилетний Эйе. Некоторые историки считают, что юного фараона отравили.
Гид рассказывает, что юный фараон любил ловить рыбу, собирал коллекции палок и тросточек.
Автобус остановился в зеленой Нильской долине возле колоссов Мемнона — двух гигантских статуй из светло-коричневого камня. Это Аменхотеп III со своей женой Тии. Статуи раньше находились в храме. Храм разрушился, а статуи сохранились. Их жжет солнце, обдувает ветер. И хоть климат в Египте сухой, но с течением времени статуи начали разрушаться. В них появились трещины. И по утрам, когда ночная прохлада переходит в жару, одна из статуй начинала мелодично гудеть.
Чтобы сохранить колосс от дальнейшего разрушения, в нем замазали трещины, и он перестал петь.
Я считаю ступеньки в гробнице Тутанхамона. Их шестнадцать. Коридор. Потом просторное помещение. Теперь оно пусто. А когда сюда впервые попал археолог Говард Картер, здесь стояли две черные статуи фараона в золотых юбочках и золотых сандалиях. Тут же находились колесницы, кровати, разрисованные сундуки.
Из этого помещения одни двери ведут в сокровищницу, другие — в зал, где находился фараон. Он в трех — один в одном — гробах и пяти — также один в одном — саркофагах.
Заходим в зал, где находится саркофаг из темно-желтого с красным оттенком мрамора. Он освещен электричеством. В саркофаге под стеклом — покрытый золотом гроб с мумией.
Это только называется — гроб. А на самом деле под стеклом я вижу золотого фараона: и лицо его, и руки, которые держат царские регалии.
На углах саркофага четыре богини-хранительницы распростерли руки-крылья и обняли саркофаг, словно защищая фараона.
Я вспоминаю миф, прочитанный еще в школе, про доброго бога Осириса. Злой брат погубил его. Вот так же как раз лежал Осирис на своем погребальном ложе. И богиня Исида охраняла его, обхватив руками- крыльями. А потом Осирис воскрес…
На стенах могильного склепа росписи, фрески.
…Лодка, в ней лежит мумия. Впереди всех верховные жрецы, которые собираются открыть рот мумии, чтобы туда смогла проникнуть душа, раскрыть глаза, чтобы мумия могла видеть.
…Мумии фараона дают ключ жизни.
…12 обезьян на левой стене, каждая из них означает время ночи. Над обезьянами — священная лодка и жук скарабей, который держит в передних лапках солнце.
В зале тихо. Туристы молчат, словно не решаются потревожить сон золотого фараона. А я все время думаю о том, что фараона отравили.
Молча выходим из гробницы. Наверху, у входа, охраняемого полицейскими, уже ждут своей очереди другие туристы.
Садимся в автобус и едем.
Нет, не хотел бы я быть фараоном.
Прощай, прошлое
В Асуан мы едем поездом. Прощайте, фараоны, прощай, прошлое.
Мне кажется, что здесь, в Африке, я словно повзрослел. Может, это потому, что я очень много повидал за короткое время, о многом передумал.
Наше купе на двоих. Включен конденшен. Но все равно душно. Вагон разогрелся, пока поезд стоял на станции Луксор. Окна не открываются, потому что горячий ветер все равно не принесет прохлады.
Папа стоит над умывальником. Вода теплая, но, если смоешь пот, все же становится легче. Папа вытирает лицо полотенцем и рассказывает про Асуан.
— Тебе понравится этот город, вот увидишь. Подобных ему городов нет. И люди там особенные. Хорошие люди.
— А в других городах разве плохие?
— Нет. Но асуанцев я лучше знаю. Они учатся работать. А потом едут в другие города, работают там и учат других. У нас кузница национальных кадров Египта.
Он говорит «у нас», словно Асуан его родной город.
