Они медленно шли по ночным улицам, держась за руки и почти не глядя по сторонам, и попадающиеся им навстречу прохожие провожали эту странную, неестественно бледную пару любопытными и чуть настороженными взглядами. Но они этого не замечали: слишком сильно оба были погружены в себя, слишком много каждому из них надо было в эту ночь понять и прочувствовать. Долгое время они вообще гуляли молча, и лишь изредка, встретившись с отцом глазами, Марти начинала спрашивать:
— Олег, расскажи мне о себе.
— А папой меня назвать слабо?
— Извини. Как-то непривычно называть папой того, кто выглядит всего на пару лет старше.
— Ну, если дело только в этом, тогда ладно. Я и сам до сих пор не привык. Хоть и считается, что это одно из наших преимуществ.
— Сколько же тебе на самом деле?
— Тридцать пять.
— И ты навсегда останешься молодым?
— Ну, положим, не навсегда, но надолго. Почему, думаешь, к нам часто женщины приходят? Все хотят быть вечно юными и прекрасными. А потом жалуются, что их без документов в ночные клубы не пускают. И что перед зеркалом больше не повертеться.
— Как же они вас находят? О вас же никто не знает!
— Во-первых, все, кому положено — знают. А во-вторых, полная секретность все равно невозможна: обязательно кто-нибудь догадается или случайно что-то увидит.
Он замолчал, ожидая новых вопросов, но Марти не спешила продолжать разговор — ей необходимо было 'переварить' услышанное. И лишь спустя некоторое время она снова вернулась к начатой беседе:
— Что, неужели многим известно, что среди людей живут вампиры?
— Не многим, нет. Те, кто знает, как ты понимаешь, на каждом углу об этом не треплются. Ну вот твои же родственники, например, в курсе, но молчат.
— И много вас?
— А это, извини, государственная тайна. Могу только сказать, что людей на Земле гораздо больше. Правда, есть еще вервольфы — люди, способные превращаться в волков, их примерно столько же, сколько и нас.
— И они тоже живут среди обычных людей?
— Да, только мы живем в больших городах, а они, по большей части — в сельской местности. У вас в Екатеринбурге их, например, точно нет.
И снова они продолжают путь молча, сворачивают с одной улицы на другую, не замечая, что уже наступила глубокая ночь и людей вокруг почти не осталось. Олег ждет, когда дочь спросит его еще о чем- нибудь, а Марти все не решается задать следующий, уже давно сильнейшим образом интересующий ее вопрос:
— А полукровок вроде меня — их много?
— Совсем мало. Это, кстати, вообще редкость. Обычно у нас не бывает детей.
— В смысле, ни у мужчин, ни у женщин?
— У женщин — вообще никогда. А у мужчин, очень редко, получается — с обычными, человеческими женщинами. Чаще всего у тех, кто недавно… изменился.
— И у тебя тоже так было?
— У меня… То есть у нас с твоей мамой все было в тот же день. Тебе Галина совсем ничего не рассказывала? Что ж, значит, придется мне. Ты не очень расстроишься из-за того, что никакой неземной любви у нас не было? Просто юношеское увлечение.
— Я примерно так всегда и думала. И уж в этом-то как раз ничего ужасного не вижу. А вот в том, что ты ее не предупредил, кем являешься…
— Интересно, как ты себе это представляешь? Галочка, понимаешь, у меня есть один маленький недостаток — я не человек. Да и не мог я тогда ничего ей объяснить — мы оба были не сильно трезвыми.
— Чего только о себе не узнаешь! Странно даже, что я вообще здоровой родилась!
— Странно, что ты родилась девочкой. Это тоже одна из наших особенностей: женщин-полувампиров не бывает. То есть, их не было до твоего рождения. От таких, как я, могут рождаться только мальчики.
— Так вот почему для меня ни одного женского имени не заготовили! Выходит, я вообще — уникальное явление? Почему же никто из ваших никогда мной не интересовался?
— Потому что я никому об этом не говорил.
— То есть, никто не знает, что я твоя дочь?
— Нет, ты не поняла. Про то, что у меня есть дочь, кое-кто знает. Но все думают, что я стал вампиром уже после того, как Галина от меня забеременела.
Еще один вопрос, который уже давно вертелся у Марти на языке, она не решалась задать минут десять, а то и больше. А Олег словно предчувствовал, о чем она хочет спросить, и терпеливо молчал, не мешая ей собраться с духом.
— Слушай, Олег… А как это с тобой случилось? Или у вас не принято о таком спрашивать?
— Вообще-то, да, не принято, но тебе могу рассказать. Если хочешь, естественно.
— Хочу. Мне вообще трудно понять, почему человек может на это согласиться.
— Так его, вообще-то, могут и не спрашивать.
— Разве? То есть, про добровольное согласие легенды все врут?
— Добровольное согласие — это формальность. Не только в моем случае, кстати, а вообще всегда. Если тебе предложат на выбор — стать вампиром или умереть, что ты ответишь?
— А такое возможно?
— Да, если поведешься на дурацкие подколки и полезешь ночью в подвал, о котором ходят странные слухи. И наткнешься там на очень большую и очень голодную компанию…
— Извини, я не знала. Прости…
— Это было слишком давно, Марти, так что можешь не извиняться. Тех парней уже нет в живых. Мне пришлось вернуться к ним и некоторое время жить вместе с ними — в одиночку я бы не смог… Но даже тогда я никого не убивал — ты мне веришь?
— Да.
— Потом их компанию накрыли охотники на вампиров. Они и со мной хотели расправиться, но мне удалось сбежать. А потом я нашел других вампиров, цивилизованных… С ними теперь и живу.
Олег отвечал кратко, не описывая никаких подробностей, но чтобы представить себе те давние события, девушке было достаточно и этих отрывочных фраз. Хотя для полной картины не хватало еще одной детали, о которой ей тоже очень не хотелось спрашивать.
— Скажи, пожалуйста, а кто тебя подкалывал, чтобы ты полез в тот подвал? Это была мама?
— Ну да. Галина и ее подружки. Хорошо еще, что сами туда за мной не потащились.
— А потом… Когда ты оттуда вышел… Что, они совсем ничего не заметили?
— Так ведь ночь была, темно, плюс я, кажется, тогда был в свитере с высоким воротником. Да к тому же, я уже сказал, мы все тогда были сильно навеселе. Черт, наверно, не стоило тебе это рассказывать.
— Что ты, наоборот! Жаль, я раньше этого не знала. А то мы с друзьями столько лазили и по подвалам, и по кладбищам… Представляю, кем бы я там могла стать!
— Как раз ты — никем. Хотя, конечно, лазить ночью неизвестно где я тебе в любом случае не советую.
— Погоди, то есть, из меня вампир не получится?
— Естественно. Ты ведь уже наполовину вампир. Можно сказать, что у тебя к этому иммунитет. Врожденный.
— Значит, если кто-нибудь из ваших меня укусит, мне от этого ничего не будет?
— Ну, от этого и обычному человеку ничего не будет. Если вовремя остановиться, конечно. А поскольку мы — существа законопослушные…
— А как же тогда становятся вампирами?
— Это не очень эстетичный ритуал. Ты уверена, что хочешь о нем услышать?
Окна домов, мимо которых они шли, гасли одно за другим, фонари теперь тоже горели не все подряд,
