Немаловажную роль сыграло и состояние коммуникаций. К востоку от линии Кёрзона – этнической границы между русскими и поляками, где пролегла в 1939-м новая западная граница СССР – плотность дорожной сети по сей день раза в три меньше, чем к западу от неё же. А среднее плечо подвоза – расстояние перевозки грузов, важных для боевых действий – втрое больше. Даже если бы СССР и Германия начали мобилизацию одновременно, Германия успела бы нанести удар первой, по совершенно не готовым нашим войскам. В Первой Мировой войне Россия, чтобы помочь западным союзникам, перешла в наступление войсками предвоенного формирования задолго до полной мобилизации, погубила свою Первую армию под командованием Александра Васильевича Самсонова, но вынудила немцев перебросить войска с запада и тем самым спасла Париж от захвата. А во Второй Мировой Германия уже располагала полностью отмобилизованными вооружёнными силами, так что любая попытка резкого движения советских войск оборачивалась немецким опережающим ударом. Приходилось маневрировать в пределах, обычных для мирного времени, чтобы не спровоцировать такой удар.
Да и для последующего обретения союзников, способных поставить нам всё недостающее для войны (прежде всего – алюминий, высокооктановый бензин, порох и взрывчатку: остальным мы в полной мере обеспечили себя благодаря пятнадцати годам предвоенной мобилизации) надо было доказать беспричинность германской агрессии, чтобы даже Соединённые Штаты Америки, отделённые от театра военных действий океанами, испугались за своё существование. Вдобавок всеобщая жалость к жертве свирепого агрессора позволила привлечь на нашу сторону множество добровольных помощников, не только жертвовавших в нашу пользу немалые деньги, но и снабдивших нас бесценными секретными сведениями.
Кроме того была в игре и Великобритания.
Война к тому времени зашла в стратегический тупик. Германия завоевала почти всю Европу, кроме нескольких стран, оставленных нейтральными в качестве каналов поставки дефицитных товаров (так, американская нефть до начала 1944-го – когда союзники стали всерьёз готовиться к высадке в Европе – шла в Германию через испанских перекупщиков, а шведские зенитные автоматы знаменитой орудийной фирмы «Бофорс» вели огонь по обе стороны линии фронта). Но Британские острова оставались недоступны: господства в воздухе немцы не добились, а их флот на фоне британского был незаметен. Соответственно и совокупная экономическая мощь Британской империи, куда входили Австралия, Индия (с нынешним Пакистаном), Канада, добрая половина Ближнего Востока, больше половины Африки, была сравнима со всеми германскими возможностями. Понятно, обе стороны рассчитывали воспользоваться нашей страной как дополнительной гирей на весах войны.
Британцы то и дело передавали нам сведения о немецких приготовлениях к войне с нами. Но можно ли им доверять? В свою очередь немцы планировали продвижение к британским владениям на Ближнем Востоке и через них в Индию. Отголоском этих планов некоторые исследователи считают название плана удара по СССР: ведь император Фридрих I Фридрихович Хохенштауфен Рыжебородый – Барбаросса – утонул при переправе через реку Селиф в ходе третьего крестового похода в Святую Землю, а после Первой Мировой войны эта земля стала британским владением. Но при походе по южному маршруту немецкие коммуникации оказывались под угрозой советского флангового удара. Есть даже мнение: британцы подкинули немцам разработанный ими план такого удара и тем самым спровоцировали немецкий поход против нас. Конечно, у немцев и без того хватало причин для такого похода – и политических, и чисто военных. Но не принять в расчёт такие заготовки невозможно, тем не менее, даже в таких условиях Джугашвили нашёл способ выяснить немецкие намерения хотя бы в общих чертах. 13-го июня 1941-го Телеграфное агентство Советского Союза передало сообщение об отсутствии у СССР каких бы то ни было претензий к Германии и сведений о германских претензиях к СССР (в советских газетах оно опубликовано 14-го). Отсутствие реакции Германии на это сообщение показало: нападение состоится в ближайшие дни.
Одновременно в советские войска пошла директива о повышении боевой готовности. 18-го – когда немецкое молчание окончательно доказало неизбежность удара – отдана вторая директива. Впоследствии высшие советские военачальники отрицали существование обеих директив и делали вид, что первой стала директива, переданная в войска в ночь на 22-е июня, за считанные часы до немецкого удара, тем не менее, историкам уже в нынешнем тысячелетии удалось сопоставлением реальных действий войск в последние предвоенные дни не только доказать существование распоряжений от 13-го и 18-го июня, но и в основном установить их содержание, а также выяснить, кто из командиров в какой мере выполнил их. Попытка военного командования перевалить вину с себя на политиков уже окончательно провалилась.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС
Первый официальный пост Джугашвили в советском правительстве – народный комиссар по делам национальностей. И с национальностями связано одно из крупнейших его дел – обустройство Советского Союза.
Строго говоря, сама идея Союза принадлежала не ему. Главным её поборником в начале 1920-х оказался Владимир Ильич Ульянов. Сам Джугашвили полагал целесообразной идею культурной автономии, усиленно развиваемую социалистами Австрии. По ней права на развитие собственной культуры, обучение на собственном языке и прочие этнически обусловленные возможности не привязаны к конкретной территории, а доступны по всему государству, хотя и обеспечены ресурсами региона, где проживает большинство соответствующего этноса. С учётом накопленного с тех пор опыта этот вариант представляется и впрямь предпочтительным. Но в Гражданской войне страна рассыпалась по всем возможным швам, включая и национальные. Вероятно, равноправный Союз был если и не единственно возможным, то по меньшей мере удобнейшим способом совместить возрождение единства с удовлетворением амбиций бесчисленных местных князьков – в том числе и ссылающихся на иноязычие. Тем более что тогда – при единстве правящей партии – никому не привиделась бы даже в самом страшном сне возможность всерьёз воспользоваться формальным правом на самоопределение вплоть до полного отделения.
К сожалению, в политике справедливо драматургическое правило: нет ничего лишнего, и всё должно рано или поздно использоваться – если в первом акте на стене висит ружье, по ходу спектакля оно должно выстрелить. В 1991-м – когда былые идейные коммунисты давно и безнадёжно уступили место безыдейным карьерным бюрократам и центр уже не имел ни желания одёргивать сепаратистов, ни внятного обоснования необходимости дальнейшего единства – ослабевший Союз раскололся по всем межнациональным трещинам.
Тут же закричали о сталинских минах замедленного действия. Но, простите, Джугашвили никогда не допустил бы такого ослабления страны, при каком немногочисленные сепаратисты диктуют свою волю абсолютному большинству.
Другое дело, что он предвидел нечто подобное, исходя хотя бы из своей кавказской юности. Опыт местного многоцветия доказывает: в многонациональной стране действовать исключительно пряником невозможно. Но и кнут в руках единого центра изрядно отпугивает периферию. Поэтому Джугашвили нашёл способ раздать всем народам кнутики для взаимного сдерживания.
При раскройке политической ткани страны Джугашвили намеренно создал спорные территории. Достаточно посмотреть на доминирование таджикского населения в Самаркандской и Бухарской областях Узбекистана, узбекского в Чимкентской области Казахстана и Ошской области Киргизии, армянского в Нагорном Карабахе… Радикальный пересмотр государственного устройства в 1930-е годы усугубил положение:
так, разделение Закавказской федерации на три союзные республики создало в каждой из них анклавы других народов.
Правда, вся эта чересполосица унаследована с имперских времён. Теоретически можно было, пользуясь отголосками Гражданской войны или массовой миграцией в эпоху индустриализации, организовать переселение таким образом, чтобы зоны контакта национальных территорий оказались этнически однородны. Удалось же после Второй Мировой войны создать, например, этнически чистую
