поглотившей ГДР Федеративной Республики Германии, невзирая на терминальную стадию рака (в связи с чем – и не видя способов доказать в суде хоть какое-то обвинение – ФРГ почти сразу освободила его): послушные Ельцину медики выдали, не глядя, справку «здоров».
Бжезинский переживает и по поводу конфронтации США (и их ближневосточного сателлита – Израиля) с Ираном. Её продолжение может привести не только к росту шиитской ветви исламского радикализма (та скорее компенсирует суннитскую ветвь, буйно разросшуюся на нефтедоллары Саудовской Аравии), но прежде всего к глобальному нефтегазовому кризису. Между тем Иран стал фундаменталистским как раз в то время, когда Бжезинский работал у Картёра и отвечал за внешнюю политику США по всему миру – в том числе и в Иране. Теперь политик вкушает плоды своей тогдашней близорукости.
Но для нас, пожалуй, главный вопрос – украинский. Хотя бы потому, что Бжезинский в нём продолжает политику своих польских предков (вроде ксёндза Валериана Анджеевича Калинки), провозгласивших идею отличности украинцев от остальных русских. И нам стоит рассмотреть как степень обоснованности этой идеи, так и её последствий.
Один из авторов посвятил этой теме множество статей, собранных в начале 2010-го под названием «Украина и остальная Россия» (правда, усилиями отдела маркетинга издательства «Олимп» сборник вышел под названием «Россия, включая Украину: единство или гибель»). Поэтому здесь мы ограничимся лишь кратким изложением основных аспектов проблемы.
Всякому побывавшему за пределами МКАД очевидно: украинцы (и белорусы) отличаются от остальных русских не больше, чем архангелогородцы, уральцы или куряне. Более того, йоркширцы от лондонцев или дрезденцы от кёльнцев отличаются несравненно сильнее, что вовсе не мешает им воспринимать себя как единые народы. Да и австрийцев удерживает от воссоединения с остальными немцами только прямой запрет, наложенный победителями в двух мировых войнах (и, возможно, доживающий последние годы); отличить же венца от мюнхенца могут разве что сами венцы с мюнхенцами.
Отличия диалектов русского языка, принятых в качестве государственных ещё в Белорусской и Украинской ССР, от общерусской нормы сводятся к двум: изобилие заимствований из польской лексики да запись по принципу «как слышится» вместо общерусского «как в исходной форме слова». Синтаксис же всех трёх официальных норм идентичен, хотя и кодифицирован в учебниках разными способами: например, с 1904-го года звательный падеж официально считается отсутствующим в русском языке, ибо именно в ту эпоху этот падеж менял форму, и тогдашние лингвисты заметили только исчезновение старого варианта, но не появление нового.
Сама идея провозглашения бело- и малороссов отдельными народами – вместо рассмотрения их вместе с великороссами как частей единого русского народа – разработана поляками. Осуществляли её с 1867-го года на австрийские деньги, ибо Австрия, проиграв Пруссии войну 1866-го года за объединение Германии, оказалась за пределами объединения и стала вынуждена обратить вектор своей экспансии на юг и восток – в зону интересов России. Большевики подхватили эту идею, дабы создать витрину процветания народов при социализме (все народы, чьё своеобразие социализм действительно усилил, были слишком мало известны за рубежом, так что не годились на роль витрины).
Полигон австрийских и польских экспериментов по выращиванию антирусских из части русского народа – Галичина: восточный склон Карпат. Основная масса местных русских, не согласных признать себя иным народом, выселена или истреблена в концлагерях австрийцами во время Первой Мировой войны.
Заметная – прежде всего не численностью, а активностью – часть галичан запятнала себя сотрудничеством с немецкими нацистами. Это и не удивительно: главный теоретик украинского нацизма – под названием интегрального национализма – Дмитрий Иванович Донцов брал пример прежде всего с немцев.
Галицкие нацисты охотно истребляли поляков и жителей востока Украины. Это не мешает нынешним полякам рассматривать их прежде всего как антирусский инструмент, а уж потом как исторических врагов. Сами же галицкие нацисты воспринимают худшие стороны польского национального характера как образец для подражания.
Собственно украинский национализм смешан из двух компонентов – галицкого нацизма и южнорусского сепаратизма. Этот сепаратизм восходит ещё к запорожским гетманам. Один из них – Пётр Дорофеевич Дорошенко – даже предлагал отдать юг Руси под власть Турции, лишь бы предотвратить воссоединение с остальными русскими, вследствие которого исчезла бы надобность в самостоятельной гетманской власти.
Нынешняя общерусская культура в значительной степени формировалась выходцами с юга Руси. В их числе, например, «киевские книжники» – образованные люди, бежавшие на север в первой половине XVII века, когда народ несколько раз восставал против польской власти, а поляки подавляли эти восстания жесточайшими способами. Украинскую же культуру как нечто самостоятельное создали искусственно, начиная с 1867-го года, на основе сельских диалектов и норм поведения. Поэтому значительная часть нынешних деятелей украинской культуры воспринимает её как нечто неполноценное и стремится изолироваться от общерусской культуры, дабы не проиграть в конкуренции.
Южная Русь важна всей остальной Руси не только по экономическим причинам, но и по культурным – как неотъемлемый элемент обширной и разнообразной картины. Впрочем, разнообразие важно и экономически. Чем глубже разделение труда, тем он производительнее. А чем обширнее и разнообразнее народ, тем глубже может быть разделение труда.
В свете этих тезисов понятнее становится тезис Бжезинского: Россия с Украиной – великая держава, Россию без Украины можно не принимать в расчёт. Именно исходя из этого, Бжезинский на протяжении всей своей карьеры добивается изоляции Украины от остальной России. Надо отдать ему должное: для этого он придумал многое – и в конце концов оказался среди победителей.
Но как видно из всего вышеизложенного, победа Бжезинского пиррова. На место главного стратегического оппонента Соединённых Штатов Америки, освобождённое нашей страной, пришли силы куда менее сходные с США в цивилизационном отношении, а посему не считающие их сохранение непременным ограничением при выборе собственных инструментов противостояния.
Вряд ли Бжезинский в полной мере осознает ошибочность своего главного замысла. И уж подавно не приходится ждать от него перехода на сторону поборников воссоединения. Но многие метания его в последние годы несомненно продиктованы подсознательным ощущением необходимости что-то исправить.
Бжезинский считается дальновиднейшим и стратегичнейшим западным политическим мыслителем. Если это правда – сколь близоруки прочие?
ДЕИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ
ТАКТИЧЕСКОЕ САМОУБИЙСТВО СТРАТЕГИЧЕСКИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
В 1964-м году к власти в Великобритании пришёл лидер лейбористов Джэймс Харолд Джэймс-Хёрбёртович Уилсон (в нашей прессе известный как Гарольд Вильсон). Одно из предвыборных обещаний будущего премьера было «довести косную Великобританию до белого каления технической революции». Весьма парадоксальное высказывание для страны, с конца XVIII века бывшей мастерской мира, да и во времена Уилсона ещё остававшейся традиционно в авангарде научно- технического прогресса. Но, похоже, отрицательные тенденции к тому времени уже скопились в критическую массу.
Вскоре после прихода Уилсона к власти – на его беду – оценили только что разведанные запасы нефти Северного моря. Они оказались столь значительны, что стратегию научно-технического развития перенесли с совершенствования авиационно-космических, био- и прочих профильных для развития страны технологий на технологии разработки нефти на шельфе. Британцы стали пионерами, например, в деле привлечения промышленных ноу-хау в 1970-е годы и модернизации методов нефтедобычи.
Кстати, это – ответ идеологам, жёстко противопоставляющим добычу и переработку углеводородов в
