Старшины обычно вшивали в брюки клинья. Но юнгам для клиньев сукна взять было негде. Поступали иначе. Из фанеры вырезались особые шаблоны. По вечерам брюки спрыскивались водой и что есть силы натягивались на фанеру. С каждым днем брюки, растягиваясь, становились все шире и шире, а сукно их по низу брюк все тоньше и тоньше. Скоро через такие клеши можно было читать газеты!
Росомаха, находя у юнг шаблоны, с треском ломал их на колене:
– Фасон ваш – до первого коменданта. Пропишет он вам по первое число… Фордыбачите, ребята, по младости лет.
Юнги за шаблоны не обижались, но возражали идейно:
– А матросы революции? Сами же видели «Мы из Кронштадта», вот там клеши. Комендант тоже должен понять, что «дудочки» хороши на берегу, а не в море…
Последние минуты перед сном посвящались рассказам. На этот раз в роли новеллиста выступал сам старшина Росомаха.
– Вот слушайте, орлы! – сказал он. – Когда я перед войной проходил службу в Севастополе, был там комендант… Зверь, а не комендант! Если на какой барышне увидит морскую пуговицу с якорем, обязательно спорет, хоть она изревись. О клиньях мы в Севастополе и не мечтали. Бритву носил при себе. На улицах клеши матросам порол от паха до щиколотки. А после отведут в портновскую к Самуилу Шмейерзону (был такой, все матросы его знали), чтобы разрез зашил. Еще два рубля за работу отдай! Но вот однажды московский скульптор вылепил для Севастополя памятник матросам-черноморцам, павшим за революцию. Вылепил как надо: бескозырки набекрень, клеши – юбками, бушлаты нараспашку, а на лоб каждого свисает громадный чуб. Ладно! Построили гарнизон, играл оркестр, говорили нам разные речи, а мы кричали «ура». Сдернули с памятника покрывало. Комендант посмотрел – нарушена форма одежды – и сказал командующему флотом так: «Или я – или они!»
– И убрали памятник? – охали юнги. – Или самому коменданту по шапке надавали?
– Все осталось на месте. Но командующий флотом вызвал из Москвы скульптора. Дико ругаясь, тот отпилил матросам чубы, стамеской обкоротил им клеши, а бушлаты застегнул на все пуговицы. Памятник сразу стал хуже, зато комендант успокоился… Так устав победил творческое вдохновение! Спите.
Разнеслась весть, что ночью в Гавань Благополучия вошел транспорт, доставивший на Соловки юнг второго набора, которых временно разместили в кремле, но скоро приведут в Савватьево. Эта новость еще раз подтвердила, что юнги первого набора скоро пойдут на флоты, освободив свои кубрики и классы для новичков. Теперь все зависит от того, как ты сдашь экзамены: хорошо сдашь – любой вымпел взовьется над твоей головой! С учебниками уходили юнги подальше в лес, еще задымленный после пожаров, облюбовывали для себя мшистую кочку помягче, чтобы сидеть на ней, как на пуфе, и начинали повторять все заново. Заодно подкармливали себя сочной лесной малиной, черникой и брусникой. Над остриженными головами юнг буйно вспыхивали яркие бутоны дикого шиповника…
– Пить хочется, – сказал однажды Савка.
Вместе с Поскочиным он спустился к ближнему озеру.
Нагнулся к самой воде и вдруг вскрикнул:
– Смотри, Коля…
Возле берега, оскалив крохотные зубки, лежала мертвая ондатра. Поскочин взял ее за хвост и поднял над собой, разглядывая.
– От такой шкурки никакая барыня не откажется. Шкурок тридцать-сорок – и шуба готова для аукциона.
– Брось дохлятину! Как тебе не противно?
– Она же водяная, чистенькая. Хорошие существа эти канадские крысы. Мне ее искренно жаль… Знать бы – отчего она умерла?
Савка поднялся с колен, пить не стал.
– Пройдусь дальше, там и попью…
Отошел в сторону и только было прильнул к воде, как Поскочин, забежав сзади, рванул его от берега за подол голландки.
– Не надо, – сказал он.
– А что?
– Лучше не стоит. Потерпи до кубрика.
– Ты думаешь о крысах?
– А мы ведь не знаем, отчего умерла ондатра. Там еще одна лежит в камышах… Тоже умирает, бедняга.
В этот день, возвращаясь после обеда с камбуза, Федя Артюхов, самый здоровый парнюга в классе, вдруг побледнел, осунулся.
– Что-то у меня не все в порядке… вот здесь.
– Болит? – спросил его Росомаха. – Переел, наверное.
– Да я могу и больше съесть, а это другое…
Роту на марше встретил лейтенант Кравцов, как никогда, сияющий улыбкой и сверкающий пуговицами.
– Итак, – объявил он юнгам, – готовьтесь к экзаменам. На этот раз – решающим, государственным! После чего вам вручат дипломы рулевых-сигнальщиков. Прочувствуйте ответственность и помните: в школе двойка – скандал дома и папа с ремнем; двойка же в Школе юнг – скандал на корабле и, может быть, военный трибунал. На флоте ваша неуспеваемость грозит обернуться трагедией корабля.
Пощелкал кнопкою перчатки. Сенсацию приберег для конца:
– А сегодня вам будут выданы погоны…
– Урра-а! – подхватили юнги.
– Погоны и… ленточки! – добавил Кравцов.
– Уррррр-а-а…
С погонами юнги смирились сразу же. Черные квадраты, на которых отштампована одна лишь буква «Ю». Это вполне устраивало всех, только погоны не были окантованы. Но старшины объяснили:
– Кант не положен. Ишь чего захотели! Погоны с белым кантом присвоены курсантам высших училищ… не чета вам!
Потом в роте состоялось построение. Торжественно поднялся на пригорок лейтенант Кравцов, возле него под деревом установили стол, а на столе разложили связки новеньких ленточек – для каждого класса по связке. Еще издали юнги видели, как на черном репсе благородно загорается огненное золото букв… Все невольно волновались: что там написано? Кравцов взял в руки одну из лент и растянул ее, всем показывая. Надпись на ленточке была такова:
Какой-то грамотей неправильно написал слово «юнг». Но сначала все заметили другое – Кравцов держал ленту слишком коротенькую.
– Посмотрели? – спросил он. – А теперь маленькая подробность. Лента укорочена. Косиц, как у матросов, вам иметь не положено…
Рота нестройно загудела. Кравцов продолжал:
– Вместо косиц юнгам флота присвоен бантик!
Раздался стон – это стонала вся рота. С озера Банного слышался гвалт – там, видать, из-за того же возмущались радисты.
Лейтенант еще не закончил своей речи.
– Бантик, – пояснил он, – вяжется на бескозырке не сзади, не на затылке, а сбоку… вот здесь. Возле правого виска!
Старшины вручали ленты, юнги брали их с оговорками:
– Мы же не пай-девочки, на что нам этот бантик?
– Догадались мудрецы, нечего сказать.
– Стыдно на людях с бантиками показаться.
– Гогочку из меня делают. Без косиц нет фасона…
С пригорка распоряжался командир роты:
– Старшины, разводите классы по кубрикам и сегодня же покажете товарищам юнгам, как правильно завязывать бантики…
