Введение в славянскую филологию

переиначивает здесь по принципу «народной этимологии» — по-латыни «sclav» (синоним servus) означало «раб», «невольник».

Народная этимология — произвольное переосмысление слова по аналогии с близкими по звучанию, но не родственными ему словами, наподобие «мелкоскоп» из микроскоп, «Стекольный» вместо Стокгольм, «Наверхия» вместо Норвегия и т. п.

24

Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. Древнерусский период. М., 1956. С. 35–36.

25

Первольф И. Славяне, их взаимные отношения и связи: В 3 т. Варшава, 1886—90. Т. 2. С. 41.

26

Там же. С. 33.

27

Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. С. 35–36.

28

Там же. С. 36.

29

Буслаев Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве. М., 2006. С. 12, 21.

30

Буслаев Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве. М., 2006. С. 12–13.

31

Этимология — происхождение слова, а также название отрасли филологической науки, изучающей происхождение слов.

32

См. подробно: Минералов Ю. И. Теория художественной словесности. М., 1999.

33

См.: Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

34

В словесном искусстве, славянской поэзии, такого рода окказиональные связи порождают целый ряд приемов художественной «игры словами», известных под названиями «поэтическая этимология», «паронимическая аттракция» и др. Ср., например, у Г. Р. Державина:

Бурно бурей буреванье

И бореев в сем бору.

(Борей и бор слова не родственные, созвучные случайно.) Ср. также у Державина: «Летучи тучи-казаки», «Я пою под миртой мирной» и др.

Наглядное повторение (то есть воспроизводство) в разных словах некоего общего фонемного комплекса превращает этот комплекс как бы в целостную единицу, которая обладает собственной семантикой, содержит понятный «картинный» образ (например, в случае с державинским бур-/бор — это будет означать нечто, имеющее отношение сразу к буре, к хвойному лесу и к северному ветру, «борею» русской поэтической метафорики, а также и к древнегреческому богу ветров Борею, от мифологического имени которого пошло в русской поэзии такое образное наименование северного ветра). Конкретно говоря, повтор психологически побуждает осмысливать такой фонемный комплекс, как морфему. Даже частичные вариации ее облика (как, например, перемена гласной в том же бур-/бор-) вполне соответствуют «интутивным воспоминаниям» читателя о вариациях, присущих реальным корневым морфемам в языке, и о наличии в них этимологического образа.

Для литературоведа, с другой стороны, и «истинные» и «мнимые» (поэтические, художественные) этимологии фунционально идентичны. Во внутреннем пространстве художественного стиля и сам