не имеющие. Это уже было легче.
А шеф, оказывается, был гурман. Он смешивал острые соусы, заставлял Гло и Жиля пробовать их во всех вариантах, поливая ими румяную корочку, радостно вгрызался в баранью ногу… Казалось, этот человек и вправду мог примчаться сюда, только чтоб хорошо пообедать. Во всяком случае, радости хорошего стола играли тут не последнюю роль.
Этот вывод раздражал, но и ободрял тоже: утихало смутное чувство тревоги… Жиль ковырнул вилкой в тарелке…
— Господа! — услышал он голос профессора. — Не считаете ли вы, господа, что нам с вами положен отпуск?
Шеф вытирал салфеткой губы.
Жиль вскочил.
— Не нервничайте. Жиль. Не ощущаете ли вы, господа, что пора отдохнуть от жующих зайцев? Нам всем надоели жующие зайцы…
Ax вот что. Значит, ди Эвор решил отвлечься? Этого и следовало ожидать. Шеф занимался гипнозом почти два года — рекордный срок для этого ученого вертопраха. А населяющие его мозг духи уже тянули его к чему-то совсем другому… В общем, проблема передачи эмоций была как раз в той самой стадии, в которой шеф бросал девяносто процентов своих тем. Терял, наверное, интерес. Ведь весь огромный институт, вся пестрятина лабораторий — все это результат его великолепного непостоянства.
— Господин профессор! Когда-то по вашему личному указанию я знакомился с лабораторным архивом. Я насчитал более полусотни тем, так и не доведенных вами до конца…
Жиль приостановился, сглотнул слюну: получалось, пожалуй, слишком резко. Впрочем, пускай. Тем лучше. Он не должен допустить, чтоб и эта, может быть, самая интересная работа…
Ди Эвор улыбнулся:
— Господин ассистент! Вы рады, что мы их приумножим?
— Не шутите, шеф. Я считаю, что начатое дело следует заканчивать.
Профессор поклонился очень любезно:
— Я должен принять это как выговор?
В этот миг входная дверь в таверну распахнулась, стукнулась о стену, метнулось пламя свечи, и кто- то, кажется служанка, выкрикнул с порога:
— Профессор! Профессор! Ваша машина!..
Машина стояла с выбитыми стеклами, с раскрытыми настежь дверцами; сиденья были перевернуты, спинки выброшены наружу, зачем-то даже вспороты. В стороне валялась содранная с пола резина…
Это было зрелище! Тихий вечер, нежный плеск моря, из открытых дверей выливается теплый свет. А рядом стоит машина, не машина — живое существо — раненое, искалеченное. Жиль представил себе зверскую методичность, с которой неизвестные отдирали листы металла, выламывали руль…
— Качественная работа, — раздумчиво сказал ди Эвор.
Он подошел вплотную, погладил погнутый корпус.
— А магнитофон вмонтирован, оказывается, в руль. Взгляните, Гло, у них теперь микромагнитофоны.
На месте слома на стволе руля видно было гнездо… У Жиля застучало в висках: 'О чем мы говорили там, в машине?'
— Вызовем полицию? — спросила Гло шепотом.
Шеф лишь повел плечами.
Итак, обыск. Подслушивание, несомненно слежка и, наконец, обыск… Что ощущает человек, переживший все это? Жиль ощущал легкую тошноту. И странное облегчение оттого, что тайная опасность как-то проявилась… Что касается ди Эвора, он этого ждал, недаром велел взять все из машины.
Шеф привез их сюда не обедать. На этот счет сомнений не оставалось. Напавших он опасался давно, предвидел даже и обыск. По тому, какой тайной окружил шеф работу, как тушил в вертолете огни, запирал на замок мастерскую, — по всему этому похоже: это всетаки был Советник. Советник — глава конды, интересующийся проблемой массового гипноза… Хотя, если так, зачем было нападать на машину? Тот, кто охотился за гипнотизирующим механизмом, наверняка знал, что он искал и где это хранится. Он искал записывающее устройство, передатчик, 'счастливые' ленты и лабораторный журнал, в который Жиль сам предельно точно записывал все, что могло бы помочь запутавшемуся в тонкостях вору. А хранилось это в институте, в лабораторном профессорском сейфе. И конда легко могла бы… Если только ночной телефонный звонок не возвестил профессору, что его сейф не так уж надежен. Но тогда…
— Шеф, там оставалось что-нибудь… ценное?
Он подчеркнул голосом 'ценное', точнее выразиться было страшно: гнездо портативного магнитофона производило впечатление.
— Сдавайте найденные вами вещи в столы находок фирмы 'Ольт', — отозвался Эвор. Он говорил чуть в нос, ставя ударение на названии фирмы, искусно подражая манере известного рекламного диктора; — Не забудьте обратиться в фирму 'Ольт' в случае любой потери; 'Ольт' не задает вопросов; находки не разворачиваются; находки хранятся вечно; стол находок фирмы 'Ольт' — надежнейшее хранилище в мире…
Глориа и Жиль с удивлением смотрели на профессора.
— Вы, Гло, как раз сдали сегодня на хранение наши приборы, журнал и ленты, — добавил он своим обычным голосом.
Глава 8
Они снова сидели в таверне; поезд в этом захолустье ходил дважды в день, и ближайший ожидался лишь утром.
— Фирма хранит находки вечно, — продолжал шеф. — Позже мы все востребуем… Да не оглядывайтесь, нас тут не ждали и потому магнитофонов тут нат. Господин Жиль, взгляните в окно.
За окном стыла растерзанная машина.
— Вот дело, которое некие неизвестные будут всеми методами доводить до конца. — Эвор хмыкнул. — По вашему рецепту, коллега.
'Профессор не прав, — размышлял Жиль, — что может быть общего в стремлении ученого довести тему до конца с упорством шпиона?'
Все трое молчали, облокотясь на спинки своих скамеек. Машина ди Эвора к передвижению была неспособна, таверна спален не предоставляла, так что сидеть предстояло до утра, а это была уже вторая бессонная ночь…
— Господин профессор? Простите. Можно вас на минутку?
Перед столом выросли две фигуры: моряки, точнее матросы в форме Королевского торгового флота.
Моряки сидели здесь давно, может быть с самого утра. Такие вваливаются с шумом, запивают океанскую монотонность. Но эти вели себя тихо, даже на крик о машине не отозвались никак. 'Слишком, видимо, вагрузились', — подумал тогда Жиль. Однако позже один из моряков осторожно вылез из-за стола, пошел веспешно к выходу, постоял в дверях, повернулся… Его темная фигура по ту сторону огня вызвала тревогу, что-то подозрительное было во всем облике: вштрос не шатался! Возвращаясь, он дал круг, приблизился к ди Эвору, — все это походкой абсолютно трезвого человека. 'Матрос-шпион? Шпион Советника?' — Жиль почувствовал, как одеревенели ноги. В самом деле, не найдя ничего в машине, не найдя ничего в лабораторном сейфе, они могли взяться за самих творцов. В столичных стенах зто было бы сложнее. А тут, в глуши…
Но моряк проследовал мимо и мирно присоединился к своей компании.
Теперь они стояли тут уже вдвоем. Остальные — там, за жаровней, — следили, как видно готовые поддержать своих.
'Так и есть! Они нас знают! — Ноги Жиля налились свинцом. Надо вскочить, размахнуться стулом…
