отопления. Можно было сбросить промерзшие ботинки, прижаться к теплу ступнями, а самому смотреть на вход.
И ждать.
Конечно, можно было постучать к хозяйке еще раз и попросить у нее ключ. Сказать, что потерял. Кстати, он ведь и действительно его потерял, когда-то ключ у него был…
Но сидеть одному в какой бы то ни было комнате — об этом он не мог и подумать.
'Подумать? Да, именно следует подумать… Подумать о чем?' — В голове шумело, мысли были будто переложены ватой.
Но ведь он и пришел сюда и уселся в машину для того, чтоб подумать. И к Ани он, по существу, ехал, чтоб обдумать все, что случилось. Обдумать с ней вместе? Нет, вряд ли. Слишком многое пришлось бы объяснять. И с чего начать? Они виделись в последнее время не очень часто…
Да, дело было именно в том, что виделись они не часто. По существу, в этом Этериу они даже ни разу как следует не поговорили. Как-то так вышло, что он не знал даже, что она вообще думает о столице… Тем более как сможет он рассказать, что попал вдруг в доверенные лица Советника?.. Правда, был какой-то американский роман, где главного героя вербовали в агенты в общественном туалете. Но того хотя бы вербовали. Жиля даже и не спрашивал никто, просто рассматривали как 'готового'.
'Неужели Ирпаш тоже охвачен их шпионской сетью?' — Эта мысль показалась Жилю дикой: в Ирпаше все друг друга знали, во всяком случае — старожилы… Но умом он понимал, что это именно так, что и в Ирпаш скрыться нельзя…
Он все еще сидел в прежней позе. На нем были не туфли, как в день, когда он следил за профессором в мокром саду, а теплые ботинки на байке. Но все равно ноги уже начали остывать. Вдали из- за поворота появилась женская фигурка. Она приближалась… Ани? Нет, Ани как будто повыше. Жиль почувствовал облегчение. Ну да, оказывается, он уже не так сильно хотел, чтоб она появилась. В самом деле, ну что он ей скажет? Когда он спешил к ней, то совсем не думал, что нужно будет говорить. Вот если б не рассказывать ничего, просто окунуться, забыться…
В конце концов решений могло быть только два: оставаться в Этериу или уехать.
Допустим, он останется. Ну, тогда ему придется и дальше вести игру с министром, и, может быть, с мифическим Советником тоже; игру, к которой он не готов, в которой нет козырей, от которой у него сейчас еще не прошла слабость в коленях… Конда в своем стремлении получить возможность механизированного гипноза не остановится ни перед чем, — он имел уже возможность в этом убедиться.
Собственно, почему он здесь сидит, стынет на холоде? Ждет Ани? А может быть, просто боится своей всем известной, наверняка просматриваемой и прослушиваемой квартиры?..
Впрочем, пока он может не опасаться: пока он еще полезный человек. Министр ждет от него самых серьезных услуг. Так что пока его, скорее всего, не тронут… Ну а потом? Потом, когда выяснится, что с услугами он не спешит? На такие случаи у этих субъектов есть разные способы убеждения… И может наступить такой момент, когда он и вправду осуществит обязательства…
Жиль почувствовал подступающую к горлу тошногу. Он шевельнул кистями рук — пальцы свела судорога. Интересно, его посадят в одиночку? Будет громкий процесс или он просто 'пропадет без вести'? В последнее время королевская адвокатура открытых процессов избегала… Но неужели все это происходит, действительно происходит именно с ним — Жилем?.. Но он для этого не годится. Во-первых, он не готовил себя к политической борьбе. Он не выносит физической боли. Никакой. Даже когда берут кровь из пальца… И потом, он привык спать в своей спальне; в казарме, а тем более в тюремной камере он просто не заснул бы. Ему необходим ежедневный теплый душ.
И вежливые поклоны полицейского постового. Прав Браганс: не надо ему было соваться в профессорские тайны. Все остальные оказались умнее: ведь раз они ничего не знают, то и выдать им тоже нечего…
Нет, лучше всего уехать. Уехать как можно скорее. И, конечно же, не в Ирпаш — куда-нибудь подальше, совсем далеко. Дождаться здесь Ани, засунуть ее в машину и мчаться, мчаться… Возможно, следят за ним пока что не очень. Во всяком случае, стоит попробовать… Но куда ехать? И, главное, на что там жить? Сбережений Жиля могло хватить месяца на три. А что потом? И вообще что он будет там делать? Его научная карьера на этом бегстве, конечно, оборвется, во всяком случае в королевстве. А если не в королевстве?.. Но что получится, если это будет не королевство, предсказать уже абсолютно невозможно.
'Ну и пусть! — сказал себе Жиль. — Но зато все будет честно. Пусть я уеду, пусть стану дворником, попрошайкой. Ну и что? Зато тайна гипноза останется нераскрытой…'
'Да, все верно, надо уезжать!' Но этот логический вывод не нашел отклика; тот самый необходимый душевный настрой, тот резонанс, который всегда наступал у Жиля после того, как решение принято, — на этот раз не возникал… Конечно, ничего хорошего не предстояло. Он привык уже к Этериу, к его людным улицам, к шуму; он свыкся с мыслью закрепиться в столице, быть ассистентом, потом когда-нибудь и профессором… И вот теперь должен был мчаться без гроша в кармане неизвестно куда, без дома, без перспектив…
Но, может быть, причиной того, что Жиль не решался уехать, был Сим Консельюш.
Они встретились с Симом возле гаражей. Жиль только что, покачиваясь, вышел из-за угла, куда доставил его шофер герцога-министра. Покачивался он от впечатлений: не каждый же день тебя похищают. Но Сим понял иначе:
— Не разыгрывайте пьяного, Жиль. Я не намеревался вас расспрашивать.
Он отвернулся, как бы демонстрируя Жилю свое безразличие. Жиль подошел ближе.
— А я вот намереваюсь. — Он вытер вспотевший лоб. — Я хочу знать, Сим, что вы имеете в виду: ведь вы же, наверное, знаете, о чем не хотите спросить?
— Ну что ж. Если вы настаиваете… Я полагал; вы чего-то достигли. Вы и профессор.
— И вам известно, чем мы занимались?
— Для людей, пользующихся общим опытным цехом, не может быть больших тайн… Вы, ди Эвор и Гло занимались, видимо, массовым гипнозом. А потом профессор Эвор решил, вероятно, не опубликовывать результат…
У Жиля буквально подкосились ноги.
— И это знают другие?.. Браганс?..
Пересохшее горло хрипело. Сим улыбнулся:
— Браганс не шпион… Да вы не волнуйтесь, может быть, он и не знает. Он в последнее время не заказывал ничего в цехе. А я как раз делал там два макета и невольно видел ваши передатчики, приемники… Трудно было не догадаться.
Жиль молчал. Безобразный рефлекс на душевные потрясения — самая вульгарная икота вставала откуда-то из живота. Он задержал дыхание, стараясь подавить ее в самом начале. И ему это удалось.
— Профессор вынужден скрывать все то, что вы здесь сказали, — быстро произнес он. — Послушайте, Сим, вы должны все забыть… Эта тайна имеет стратегическое значение…
— Дорогой Жиль! По-моему, вы преувеличиваете важность ваших тайн. Господа наверху заинтересовались гипнозом? Ну так в конце концов пусть они его и получат.
И тут икота все-таки взяла верх.
— Это, надеюсь, шутка… ик!
— Ничуть. По-моему, вы начитались плохих романов. Не беспокойтесь, что бы вы ни вручили этим чинушам — человечество останется невредимым.
— Но…
Жиль мотал головой. Икота одолела его, он не мог произнести ни слова. Какое обидное, унизительное свойство… И что еще должен он объяснять этому Симу? В конце концов он, Жиль, слабый человек, он боится пыток, средневековых пыток, которые нынешняя этериуанская полиция прекрасно, говорят, электрифицировала… Но он, может быть, еще и выдержит; во всяком случае, пока он еще ничего не выдал. А этот Сим — уважаемый самим ди Эвором философ. Должен же он понимать! Средства массового гипноза попадут в руки какого-нибудь министра-герцога или Советника, и вот весь Этериу, королевство, мир замаршируют цыплячьим шагом…
— Неужели вы еще не уяснили, коллега? Эти бестолочи — наша победная конда абсолютно, по
