провести под открытым небом, не имея защиты от диких зверей, непогоды и всей этой необузданной дикой природы.
Хатч засветло остановил фургон на ровном участке прерии с более зеленой и пышной травой. Он помог Кэролайн спуститься, и она стояла, не зная, что делать. Все тело у нее болело и ныло. Хатч отцепил фургон и распряг лошадей, похлопав их по спинам. Радостно помахивая хвостами, они отошли немного и стали шумно жевать траву, набирая полные рты.
— Но… не убегут ли лошади? — обеспокоилась Кэролайн.
— Далеко не убегут, я думаю. А уж за ломтем хлеба прибегут хоть откуда.
Хатч выгрузил из фургона палатку и вскоре установил ее. Расстелив толстые одеяла поверх коровьих шкур, он внес в палатку несессер Кэролайн.
— Вам будет удобно. Не хуже любого отеля в Нью-Йорке, — пообещал он.
Кэролайн взглянула на него, подумав, что он издевается над ней, но потом улыбнулась и, забравшись в палатку, уселась, морща нос от запаха шкур. Но ложе оказалось мягким и удобным, а стены палатки слегка колыхались от ветра, будто тихо дышали. Кэролайн почувствовала умиротворение, сердце перестало колотиться.
Хатч тем временем развел костер и сидел рядом с ним на корточках, следя за большой плоской сковородой, на которой что-то дымилось и брызгало. Он подбрасывал в огонь какие-то сухие темные куски, распознать которые Кэролайн не сумела.
— Чем вы поддерживаете огонь? — спросила она.
— Коровьими лепешками, — ответил Хатч и больше не дал никаких пояснений. Переспрашивать Кэролайн не отважилась.
Закат был великолепен: розовые и бирюзовые сполохи бежали от яркого сияния на западе к глубокой бархатной синеве на востоке. На лице Хатча плясали отблески огня.
— Я поставил там ящик, чтобы вы могли сесть, — обратился он к Кэролайн, махнув вилкой.
Кэролайн послушно уселась. В темноте за языками пламени одна из лошадей фыркнула и тихо заржала. Потом раздался вой, тонкий, зловещий, он отдался эхом, разнесся по плоской равнине.
— Что это было? — воскликнула Кэролайн, вскакивая на ноги. Кровь отлила от ее лица, она пошатнулась и упала бы, не подставь ей руку Хатч, в мгновение ока оказавшийся рядом.
— Присядьте, мэм. Да садитесь же, — настаивал он.
— Это
— Всего-навсего луговые волки, только и всего. Пустяк, они не крупнее комнатной собачки и совсем не свирепые. Они и близко к нам не осмелятся подойти, обещаю вам.
— Вы уверены?
— Уверен так же, как в том, что сижу сейчас здесь, миссис Мэсси. — Голос Хатча звучал убедительно.
Кэролайн плотнее завернулась в шаль и осторожно присела на жесткий деревянный ящик, нервы ее были напряжены до предела. Хатч, казалось, почувствовал ее тревогу, потому что нарушил молчание и начал рассказывать:
— Койоты — так их тоже иногда называют. Они бегают поодаль стаями, подбирают и обгладывают брошенные кости. Вот об этом они и перекликаются — рассказывают, кто где нашел старую коровью кость, чтобы поживиться. Самая большая неприятность, которую они могут причинить, это стащить у фермера курицу, да и на это решатся только если уж совсем оголодают. Мне кажется, они научились держаться подальше от людей, чтобы не схлопотать пулю в хвост, вот как…
Он все продолжал говорить тихим, баюкающим голосом, и Кэролайн совсем успокоилась. Койоты время от времени заводили свою песню, их вой проносился над лагерем, протяжный и тоскливый.
— Они как будто жалуются на одиночество, — прошептала девушка.
Хатч посмотрел на нее, его глаза скрывала глубокая тень. Он бережно передал ей жестяную кружку.
— Выпейте-ка кофе, мэм, — сказал он.
Она проснулась на заре, разбуженная ярким светом, проникающим сквозь ткань палатки. Ей приснилась Батильда, которая из-за ее плеча следила, как Кэролайн играет гаммы на рояле. «Кисть! Держи кисть!» — восклицала Батильда по своему обыкновению. В первую минуту Кэролайн не могла вспомнить, где находится. Она осторожно высунула голову из палатки и испытала облегчение, поняв, что Хатча поблизости нет. Небо на востоке было ослепительным. Кэролайн никогда в жизни не просыпалась так рано. Она встала и потянулась, уперевшись руками в поясницу. Волосы у нее растрепались, а во рту стоял кисловатый привкус вчерашнего кофе. Она потерла глаза, обнаружила песок у себя на лбу. И не только, в песке было все ее лицо, да и одежда. Под манжетами появилась грязная полоса, песок забился под воротник и натирал шею. Смятые одеяла возле остывающих угольев костра объяснили ей, где провел ночь старший ковбой.
— С добрым утром, миссис Мэсси, — окликнул Хатч, заставив ее вздрогнуть.
Он приближался к фургону, выйдя из высокой зеленой травы и держа в руках поводья пары гнедых лошадей.
— Ну, как спалось, как ваша первая ночь в роли вэдди?[9] — улыбнулся он.
Кэролайн улыбнулась в ответ, хотя и не поняла, о чем он.
— Доброе утро, мистер Хатчинсон. Я прекрасно выспалась, благодарю вас.
— Я собираюсь отвести эту парочку на водопой к ручью — это вон там, — а потом вернусь и соображу нам завтрак.
Кэролайн кивнула и осмотрелась.
— Вот здесь я поставил бидон с водой, на случай, если вам захочется освежиться, — добавил Хатч и опять улыбнулся, уходя за пределы их лагеря.
На самом-то деле Кэролайн давно хотелось в туалет. Помучившись какое-то время из-за своей стеснительности, она с ужасом поняла, что облегчиться ей придется прямо в кустах и Хатч, демонстративно удаляясь в противоположном направлении, вероятно, тактично давал ей понять, что никто во всей округе не станет свидетелем ее унижения. Рядом с полным бидоном воды Хатч заботливо положил порванную на куски газету и тонкое хлопчатобумажное полотенце. С гримасой ужаса Кэролайн постаралась, насколько могла, воспользоваться этими скудными удобствами. Возвратившись, Хатч с величайшей деликатностью не искал оставленные для нее предметы и не спрашивал о них.
К полудню солнце немилосердно палило, у Кэролайн онемела от усталости рука, которой она стискивала пыльный зонтик. Наконец девушка сдалась и положила его на колени. Посмотрев в бескрайнее небо без единого облачка, она приметила в вышине две темные точки, описывающие круги.
— Это орлы? — спросила она, указывая вверх, и заметила, что ее шелковая перчатка стала совсем бурой от грязи.
Хатч, щурясь, проследил за ее взглядом:
— Боюсь, это просто канюки. Здесь-то, в прерии, орла встретишь не часто. Вот в Скалистых горах можно увидеть прекрасных птиц. Ну и острые же у вас глазки, однако, миссис Мэсси.
Он снова уставился вперед поверх лошадиных ушей и тихонько запел себе под нос: «Дейзи, Дейзи, дай же, дай ответ…»
Кэролайн перевела скучающий взгляд на горизонт, тут же выпрямилась и вытянула руку.
— Там кто-то едет! — взволнованно воскликнула она.
— Что ж, мы ведь уже не так далеко от ранчо, мэм. Это может быть кто-нибудь из наших, — кивнул Хатч с еле заметной усмешкой.
— Это Корин? — с замиранием сердца спросила Кэролайн, а руки сами собой взлетели к растрепанным волосам. — Вы полагаете, это мистер Мэсси?
— Что ж… — Хатч снова улыбнулся, пока она продолжала лихорадочно приводить себя в порядок, — я никого не знаю в этих краях, кто бы еще ездил на такой вороной кобылке, так что, думаю это все-таки ваш супруг, мэм.
Пока Кэролайн отряхивала юбки и щипала себя за щеки, не обращая внимания на то, видит ли Хатч
