спохватился он, доставая из портфеля сверток, — я и забыл сразу отдать… Кофе! А то вижу, как твою морду от жадности перекосило, — ехидно сказал он и ушел.
— Эй, а что с визиткой? Имеет она отношение или…
— Пока не выяснили, работаем еще, — практически из-за двери крикнул следователь.
После этого разговора у меня осталось чувство какой-то недосказанности, и все последующие дни я раздумывал над ситуацией с этим убийством, и вдруг до меня дошло. Ведь в прошлом году был убит Папа, а потом выплыли и были изъяты три снайперские винтовки. Но ведь и убийство Слона произошло не без участия снайпера! Точно! Эти убийства взаимосвязаны. Как пить дать! И не мешкая позвонил следователю, но…
— Слушай, умник, не мешай работать! Ты бы лучше внимательнее писал свои заключения, а то в акте… смотри, что написал… — и я услышал шорох листов перелистываемой бумаги, — ага, вот, слушай: закрытый перелом плечевой кости… тяжкие телесные повреждения… Сдурел, что ли?
— Где, какой акт? — заорал я в трубку. — Какой номер? — и принялся лихорадочно листать уже законченные акты. Ага, вот он… Опа! Точно… — Слушай, ну описался, ну переправлю на менее тяжкие…
— А я вот как напишу представление в ваше Бюро на разгильдяя-эксперта, да еще и на комиссионную экспертизу отправлю твою халтуру, — и положил трубку.
Я сконфуженно замолк. Как это я так лопухнулся? Действительно, надо выкинуть из головы всякую постороннюю хренотень и работать, а то действительно…
Однако поработать не удалось, так как неожиданно заявился майор. Он был весел и словоохотлив:
— Слышал, слышал, как тебе следователь вставлял… фитиля. И по делу, однако.
— А ты откуда знаешь?
— Так я в его кабинете в это время был, — улыбнулся он. — Мы оперативное совещание проводили.
— По Слону?
— По нему, родимому.
— А что такой веселый? Ведь успехов-то — ноль целых, ноль десятых?
— Слушай, Сашка, а ты что, был бы рад, если бы у нас были успехи? Если бы нашли того нормального мужика, который шлепнул эту сволочь? Неужели тебе этого мафиози жалко? Да порассказать бы тебе о его делишках…
— Ну, я догадываюсь, что он не ангел, далеко не ангел, однако самосуд… это не есть правильно!
— Ну-ну! А помнишь, в прошлом году ты осматривал 14-летнюю девочку, которую изнасиловали пятеро отморозков — кстати, все из бригады Слона. Помнишь, как тебя от ненависти всего колотило и как ты тогда сказал: «…да я бы этих упырей собственной рукой… из автомата…» Было?
— Ну, было… Но это же абстракция, это же слова.
— Вот, а со Слоном все проще. Нашелся человек, который такую абстракцию превратил в реальность, и знаешь, Сашок, я этого мужика уважаю, и мне почему-то его ловить неохота! А Слон? Слон такую участь заслужил, и не фиг по нему слезы лить.
— Но ведь если не будет результата, тебе первому вставят… фитиля!
— Переживу, — коротко сказал майор и пошел в подъехавшую служебную машину, однако я его остановил на выходе и спросил:
— Как ты думаешь, есть шансы этого стрелка найти?
Майор внимательно посмотрел на меня и отчеканил:
— Заказное убийство, совершенное подготовленным спецом, никогда не раскрывается!
— А если будет еще одно, и еще? Ведь вы не знаете, сколько на самом деле было снайперских винтовок? Парни сдали три, но ведь их могло быть и тридцать три?
— Ты забыл. По сообщению из МО РФ, в разбившемся самолете всего было 20 винтовок: три из них уже у нас, и еще осталось 17. Вот если убийства будут продолжаться — тогда есть шанс задержать стрелка.
После ухода Михаила мы с медрегистратором снова взялись за работу, поскольку пришли результаты дополнительных методов исследования и надо было заканчивать экспертизы. Однако долго мы не проработали, потому что позвонил следователь и буквально прошипел в трубку:
— Никуда не уходить! Я сейчас буду, и чтоб не вздумали…
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — сказал я пикавшим в ухо коротким гудкам, одновременно недоумевая, что же такое опять случилось и в чем я провинился.
Следователь прибыл минут через 15 и, буквально втолкнув меня в кабинет, все так же прошипел:
— Ты кому протрепался про визитку?
— Да ты что? Никому! Ты же знаешь, что у меня до фига разных мерзких черт характера, но болтливость в их число не входит.
Следователь перестал меня сверлить взглядом, но потом снова построжал:
— А санитар? — угрожающе произнес он.
— Санитар? Нет, он кадр проверенный! Нет, он исключается. А в чем, собственно…
— Ты понимаешь, — уже остывая, сказал он, — весь город смакует историю с визиткой, причем все ее называют не «Белый Беспредел», а «Бей Бандитов». Мы хотели все это в тайне сохранить, а тут такой прокол…
— А через ваши службы не могла информашка просочиться в народ?
— О «визитке» знали только я и прокурор, а те, кому было поручено заняться проверкой этих «визиток», не знали, откуда она взялась.
— Ну, раз не вы и не мы, то остается убийца. Коль он подложил ее убитому, значит, хотел отметиться, автограф оставить. А когда она не всплыла, он и пустил слух. Больше некому.
— Молодец, а я не додумался, — несколько обескураженно сказал он и, немного помолчав, задумчиво, как бы про себя, произнес: — Тогда нам следует ожидать нового снайперского выстрела…
— Я почему-то тоже так думаю!
Домой в тот день пришел поздно, почти к 20 часам: нам все-таки пришлось заканчивать все акты. А дома меня встретила дражайшая половина, и первый ее вопрос был такой:
— Саша, а правда, говорят, в городе появились мстители, которые отстреливают бандитов? У них даже девиз такой: «Бей Бандитов»?
— Не знаю! Позвони своему другу следователю и спроси.
— Так я, Сашенька, уже звонила, а он сказал, чтоб я у тебя узнала. — И надув губы, с обидой добавила: — И еще он почему-то на меня наорал, скотина.
— Работа у него такая, дорогая.
— Бедненький, ты от голода уже в рифму заговорил! Пошли ужинать, товарищ Пинкертон, твоя любимая тушеная картошка с мясом давно тебя ожидает…
Глава 3
По ночной улице, застроенной деревянными домами, двигался мужчина. Не шел, а именно двигался, как бы перетекая от одного затененного места в другое. Временами он на пару секунд останавливался, замирал, к чему-то прислушиваясь. В такие мгновения его фигура почти терялась в густой тени заборов, и только очередное движение делало его видимым. Тогда становилось понятно, что он невысок, худощав, а его движения — плавные, но одновременно четкие — выдавали в нем человека определенной и весьма специфической профессии.
Если кто-то и наблюдал за ним, то увидел бы, что мужчина, приостановившись, вроде как замер и исчез. Наблюдателю вполне могло показаться, что он прошел во двор дома прямо сквозь деревянные ворота, даже не приоткрывая их. Во дворе он так же плавно перетек к двери дома и исчез за ней. В доме
