Я успокоился. Я стал спокойнее из-за мороза. И вообще – стал спокойнее я. Спокойнее.
А старина Перец вот нет. Не давали ему спать те анаконды.
– Ты чего так мир-то защищаешь? – Перец злобно уставился на меня. – Где был твой мир, когда тебе в кровь золотых рыбок запускали? Я буду пинать этот поганый мир в задницу! Я за загривок его – и в помои! Да, в помои! Как они меня!
Трудно спорить. В чем-то я был с ним даже согласен, иногда мир на самом деле нужно наказать за его равнодушие. Потому что равнодушие и сон приводят к страшным вещам.
Но я тем не менее предложил:
– Все-таки, может, по-другому как-то? С Ван Холлом-то?
– По-другому нельзя, – покачал головой Перец. – По-другому его не взять.
– Можно взять, – возразил я.
– Нельзя, – повторил Перец твердо. – Я пробовал. Он не ночует два раза в одном месте! Он окружил себя охраной! Он почти уже восстановил вашу дурацкую установку! Пока он запускает сюда листовки и пистолетики, а скоро сбросит очередного киллера.
– И что?
– А что, если он бросит сюда бомбу? Не листовки с ценой за мою голову, а бомбу? Ты понимаешь, что тогда придет конец всему?
Перец вытянул меч. Сделал несколько движений перед моим носом, несколько выпадов.
– Я хочу, чтобы меня оставили в покое, раз и навсегда. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул я. – Покой, тишина, беруши. Ладно, хорошо. Чем ты хочешь своего Тьму накормить?
Перец вопрос не услышал. Как заклинило его.
– Ваша установка – еще куда ни шло… Но что на других базах – толком неизвестно, а там могут быть страшные вещи. Если с проектом «Двина» еще как-то ясно…
– Что ясно? – спросил я. – Может, все-таки скажешь?
Перец поглядел на меня оценивающе, усмехнулся.
– Теперь скажу. Теперь чего уж… Проект «Двина» – это мы с тобой. Вернее, ты. Ты и Сирень.
Перец поглядел, произвели ли его слова на меня впечатление. Я слушал. Равнодушно. По возможности.
– Если научно – репликация и трансформация биологических объектов, – рассказывал Перец. – Например, берут геккона, то есть маленькую-маленькую ящерку, и в хвостик вставляют жало от скорпиона. Или берут одного мальчика, а получается два мальчика, когда берут одну девочку, а получается две девочки…
Я слушал.
– Проект «Двина» занимался производством чудных тварей. Неоморфов. – Перец покачал головой. – Ван Холл такое любит. Склепал нашего нового друга Застенкера, а заодно произвел красивую девочку по имени Сирень и умного мальчика по имени… Нет, имя ему он не придумал. Почему-то.
Я ждал чего-то подобного. И не особенно расстроился, когда услышал. Почесал голову – там, где у меня шрам был, спросил:
– Почему «Двина»?
– Что?
– Почему «Двина»? – спросил я еще раз.
– Не знаю, – пожал плечами Перец. – А тебе какая разница?
– Интересно.
– Наверное, потому, что Полоцк находится на Двине.
Ну понятно, подумал я. Полоцк на Двине, а самым известным полоцким князем был Всеслав Брячиславич, личность темная. Умел превращаться в волка. Интересная логика. У Перца, само собой.
– Ну что, приятно? – глянул на меня Перец.
– Что приятно?
– Приятно быть никем?
Я опять промолчал. Понимал, что волноваться не следует. От волнения трясутся руки, а они мне пригодятся. Скоро.
– Впрочем, можешь не особо расстраиваться, – продолжил Перец. – Проект «Двина»… Да я всю ту Двину перегорожу! Я ее заболочу! Спалю ее на фиг!
Он погрозил мечом в небо. То есть в потолок.
– Заболочу вашу «Двину», тина будет… А потом возьмусь за «Бросок»… Ты знаешь, что такое проект «Бросок»?
Я не знал, что такое проект «Бросок».
– И я тоже не знаю. И что такое проект «Ось», тоже не знаю. Вернее, знаю – это гадость и дрянь. Мне уже «Пчелиного Волка» и «Двины» выше крыши. А про «Двери» даже не вспоминаю, во где мне ваши «Двери»…
Перец приложил меч к горлу.
– Во где вы все у меня… Во!
Старая песня. Не я виноват, а мир виноват. Да здравствует «Циклон Б», дайте мне огнемет…
– Чем ты решил его накормить? – спросил я в очередной раз.
Перец опять не ответил. Разрубил какую-то железную балку, безумно улыбнулся. Так что я окончательно убедился в том, что он псих. Настоящий псих, никаких сомнений. Видал я тут психов, но таких, как Перец… Его ведь и не вылечить! Психи не лечатся, всем известно. А вдруг это у него наследственное? Тогда и я вполне могу страдать тем же…
И тут я вспомнил.
Вспомнил! Сопоставил! Снотворное в синих бочках с оранжевыми бирками… Бойцовые собаки…
Перец сунул руку в карман, достал и подкинул монетку, рассек ее пополам.
Впечатляет. Такие штуки всегда впечатляют. Особенно если после разрубания свободной рукой поймать половинки. Перец успел, но сейчас не сильно впечатлился, поскольку все думал про собак. Про тех, которые дерутся.
Про собак, про собак, про чертовых бойцовых собак!
– Ты что, решил нового горына накормить…
– Хватит! – вдруг заорал Перец. – Хватит болтать! Не хочу ничего слышать!
Он перестал размахивать своей сабелькой, но не успокоился, а стоял просто, перекидывая рукоятку из ладони в ладонь.
Мне вдруг стало противно. Очень противно.
Иногда бывает противно от того, что собираются сделать другие люди. За них противно. Хорошие вроде бы люди, а ведут себя так, что даже мне тошно. Знаешь человека долго, нравится он тебе, а потом вдруг обнаруживаешь случайно, что он любит раскатывать сопли в шарики, а шарики за обои, за обои…
Наверное, я еще слаб по юности своей, вещи подобные меня раздражают. Хотя не сомневаюсь ничуть, что годам к тридцати пяти переживу мелочные комплексы. Покуда же я максималист, сопли за обоями меня натуральным образом угнетают.
Во как!
К тому же…
К тому же я к ним привязался. К троице – Щек, Кий, Хорив. Мне будет их не хватать. Я не хочу, чтобы Перец пустил их на мясо.
Бойцовых собак кормят… другими собаками.
Даже больше, чем не хочу, даже больше, чем не хватать. Я не допущу этого.
Я так решил.
Я.
– Мне почему-то кажется, что ты будешь против. – Перец расслоил мечом стену, внутрь посыпался снег.
– Мне почему-то тоже, – согласился я.
– Так я и знал. – Перец горестно покивал. – Предатели кругом, иуды и расстриги, все норовят под
