великой радости мусульманской армии они покинули крепости и отступили. Трусость и растерянность великого магистра ляжет в основу обвинений, которые будут много позднее выдвигаться в знаменитом процессе против тамплиеров. Быть может, великий магистр отрекся от своей чести, а затем и от веры, чтобы сохранить свою жизнь?
Завоевав Аскалон, Саладин, наконец, приказал наступать на Иерусалим. Между делом он предложил жителям Святого града сдаться на условиях, подобных тем, что приняли большие порты королевства. Жители, которыми руководил Бальян д'Ибелен, отвергли его предложение, предпочтя «войну». Осада началась 20 сентября 1187 г.: «Султан стал на западе Святого города в воскресенье 10 Раджаба. В городе находились шестьдесят тысяч франкских воинов, рыцарей и пехотинцев, сражавшихся с мечом и луком в руках. Они рисковали жизнями под градом стрел, смотрели смерти в лицо и говорили: «Один из нас будет сражаться против десяти, а десять наших – против двух сотен; перед храмом Воскресения [так мусульманские хронисты называли Гроб Господень; название сохранилось в капитуляциях, заключенных между Францией и Оттоманской Портой] битва будет ужасной; мы спасем его ценой своей жизни». В течение пяти дней султан объезжал внешнюю стену города и послал своих храбрых воинов на штурм. Он обнаружил с северной стороны место, показавшееся, ему удобным для нападения – это была широкая площадка, откуда все прекрасно было видно и слышно и которая позволила бы саперам, если бы они там устроились, легко делать свое дело. Поэтому он перенес свой лагерь к северной стороне в пятницу 20 Раджаба [25 сентября]. Утро субботы ознаменовалось беспрепятственной установкой всех катапульт напротив стен. Ежедневно франкские рыцари, за которыми с тревогой следили собравшиеся осажденные жители, выходили за пределы стен: они являлись перед мусульманами, вызывали их на бой и ударами копий преграждали путь на стены. Правоверные атаковали их и смешивали свою кровь с кровью неверных… Пробиваясь сквозь клубы пыли, мусульмане добрались до рвов и перешли их. Затем они собрались в отряды, атаковали стену, подкопали ее и укрепили опорами, потом наполнили образовавшееся пространство гатью и подожгли. Веря в обещание, которое Бог дал тем, кто поражает врагов, они храбро сражались. Враг был подавлен; стена рухнула в месте подкопа, что создало трудности для противника и устранило их для нас. Доведенные до крайности, осажденные собрались вместе и держали совет. Они признали, что им не оставалось ничего другого, как просить пощады, поскольку они находились на полностью разрушенной и поверженной земле. Они выпустили нескольких предводителей, чтобы те просили сохранить всем жизнь, но Султан отказал им в этом, так как был решительно настроен продолжать сражение до полного уничтожения горожан. „Я хочу, – сказал он, – поступить с Иерусалимом так же, как с ним обошлись христиане, когда забрали его у мусульман девяносто один год назад. Они залили его кровью и не дали ему ни минуты передышки. Я зарежу всех мужчин и уведу в рабство всех женщин'. Тогда сын Бальяна вышел из города, чтобы просить Султана помиловать население. Но султан ответил ему формальным отказом и поставил еще более жесткие условия. „Нет, – сказал он, – мира не будет, я не сохраню ваши жизни; мы желаем, чтобы ваше поражение было полным и окончательным. Завтра силой оружия мы станем властвовать над вами, для всех это будет означать либо смерть, либо рабство; мы прольем кровь ваших мужчин, мы заставим служить нам ваших детей и женщин'. Поскольку султан отказался смягчить условия, они сначала стали унижаться и умолять его, а затем предупредили его об опасности слишком поспешного уничтожения людей. „Если мы отчаялись получить пощаду, – сказал он, – если, не имея возможности рассчитывать на вашу милость, мы должны страшиться вашей власти, если мы будем побеждены и для нас не останется ни милости, ни счастья, ни мира, ни согласия, ни перемирия, ни спасения, ни благорасположения, ни щедрости, мы пойдем навстречу смерти; это будет кровавая и отчаянная битва, мы отдадим свои жизни ради гибели. Мы предпочтем броситься в огонь, чем терпеть бедствия и позор. За одну рану каждый из нас нанесет десять. Мы сожжем наши дома, мы разрушим Собор… мы завалим все Силоамские фонтаны, испортим водоемы, обрушим дозорные башни. У нас находится пять тысяч мусульманских пленников, богатых и бедных, старых и молодых; мы начнем резать и убивать их. Лучше мы уничтожим наше имущество, чем отдадим его вам. Лучше мы сами зарежем наших детей, чем предадим их в ваши руки. Вам не останется ни одного пленника, все ваши усилия окажутся тщетными. Погибнет все – женщины и дети, все живое и неживое! Какая вам от этого польза? Вы потеряете все, что рассчитывали заполучить как добычу, ожидание успеха часто порождает разочарование. Единственное, что может предотвратить все эти беды – это мир'. Султан посоветовался со своими приближенными, которые сказали ему следующее: „Самым мудрым будет посчитать их нашими пленниками, они сами последуют за нами. Обрушим на их головы позор капитуляции, и пусть все – повелители и подданные покорятся этому'. После уговоров и увиливаний, совещаний, отправления делегаций, просьб с одной стороны и ходатайств с другой, наконец, мы пришли к соглашению, что нам заплатят выкуп, который устроил бы всех и стал бы залогом безопасности. Они нам заплатили некую сумму за свою жизнь и свое имущество и получили свободу для всех – мужчин, женщин и детей. Но было условлено, что если кто-нибудь в течение сорока дней откажется от долга или не сможет его выплатить, то он будет уведен в рабство и на законном основании покорится нашей власти. Выкуп был назначен в десять динаров за мужчину, пять динаров за женщину и два динара за ребенка, неважно мальчика или девочку. Сын Бальяна, патриарх, магистры орденов тамплиеров и госпитальеров поручились за выполнение этих требований. Бальян отдал тридцать тысяч динаров за выкуп бедняков. Те, кто сами себя выкупили, смогли в безопасности выйти из своих жилищ, чтобы никогда уже туда не вернуться»
Выход христиан начался сразу же после того, как мусульманские наблюдатели получили выкуп. Саладин освободил пятьсот бедняков-христиан, внеся требуемую сумму из собственных денег, а его брат Аль-Адил выкупил еще тысячу этих несчастных. Разумеется, большинство христиан, что предпочли остаться в Иерусалиме, были местными, исповедовали христианство восточного образца, следуя традиции, они всегда легко привыкали к мусульманскому правлению. Именно они провернули самое выгодное дело за все время осады: они спешили купить у франков наибольшую часть их земельных владений! Все выкупленные христиане были помещены в лагерь перед Иерусалимом; последний охранялся днем и ночью мамлюками из личной охраны властителя, так как он опасался неконтролируемых действий разбойничьих отрядов. Построив три отряда – первый защищали тамплиеры, второй – госпитальеры, а третий – сам Бальян д'Ибелен, он приказал им отправиться в ту часть Сахеля (Тир и Триполи), что еще находилась под властью их собратьев по вере. Мусульманская конница сопровождала побежденных: именем властителя она приказывала крестьянам обеспечить их безопасность и пропитание и защищала от воинов
Печальная участь жителей Иерусалима не являлась чем-то из ряда вон выходящим, поскольку подобная судьба чуть было не постигла жителей Аскалона. Направленные поначалу в дельту Нила, они провели зиму в Александрии под защитой наместников Саладина. В марте 1187 г. им было приказано погрузиться на тридцать шесть христианских кораблей, стоявших на рейде; их капитаны (пизанцы, генуэзцы и венецианцы) хотели взять на борт только богатых, способных заплатить за переезд, и категорически отказывались пускать на корабль бедняков. Кади большого торгового города пригрозил им, что не разрешит им сняться с якоря и даже конфискует все их суда. Угрозы возымели действие, но они решили высадить этих несчастных на первом же необитаемом острове, если только им не удастся продать их как рабов! Кади вынудил их дать обещание, что они доставят всех пассажиров на христианскую землю, не причинив им никакого зла; он пригрозил им жестокой расправой над ними самими или над жителями их поселений, если они нанесут хоть малейший ущерб бедным жителям Аскалона, которых взял под свое покровительство сам Саладин. Сверх того египетские власти должны были обеспечить пропитание людей во время путешествия!
