Но фонарь они не нашли, по крайней мере в переднем помещении лавки, и потому пошли дальше, каждый по своему ряду между стеллажами. Не заметив ничего особенного, полицейские добрались до соседней комнаты, видимо, построенной позже, чем вся остальная лавка: пол тут был на ступеньку ниже. Помещение было набито удочками, клетками для птиц и кормом для животных. Прямо посреди комнаты стоял стеллаж с какими-то мешками. Ничто не указывало на то, что Франциска была тут. Если уж на то пошло, казалось, что тут вообще никого не было довольно давно — пол покрывал слой пыли.
За длинным деревянным прилавком, на котором громоздились птичьи клетки, Пауль нашел ряд выключателей. Подойдя, он щелкнул каждым по очереди, и под потолком, потрескивая и мигая, зажглись лампы дневного света. В магазине стало светлее, но лампы не сумели развеять жутковатую атмосферу, из- за которой комната напоминала могилу.
В задней стене виднелась полуоткрытая дверь.
— Проверим, — прошептал Пауль, указывая туда пистолетом.
Почему он перешел на шепот? И почему волосы на его голове вдруг встали дыбом?
Кивнув, Циллер и Киндлер прошли мимо странно установленного стеллажа к двери. Бодо прыгнул вперед, выставив пистолет, и вошел в соседнюю комнату. Фред прикрывал его.
— Тут склад, — сообщил полицейский, возвращаясь. — Никого нет.
Все трое немного расслабились.
— Черт побери, где же она? — пробормотал Пауль.
— Снаружи все выглядело так, будто над лавкой есть еще квартира, — заметил Циллер. — Может, туда можно пройти прямо из магазина.
— Возможно, — Пауль кивнул. — Но без ордера на обыск нам сложно будет объяснить свои действия. Не похоже, чтобы тут кому-то угрожала непосредственная опасность.
— Вот если бы кто-то закричал… — протянул Киндлер.
— Точно! — Пауль твердо посмотрел на своих коллег. — Мне показалось, или я услышал крик?
— Ясно и отчетливо, — закивали оба полицейских.
— Мне кажется, он доносился сверху… — Обойдя прилавок, Адамек направился к узкому коридору, который заканчивался запертой дверью.
Киндлер и Циллер последовали за ним.
Глава 3
Франциска парила над озером. То было мгновение чудесной легкости, покоя и счастья. Но внезапно вокруг раздались какие-то звуки, шорохи, потом грохот, как от грозы, бушующей где-то далеко. И голоса.
Но Франциске не хотелось слушать эти голоса. Она сделала последний шаг, подпрыгнула над сходнями и взлетела, готовая нырнуть в холодную воду, в которой не будет ни боли, ни горя.
«Отпустите меня… Отпустите меня… Позвольте мне уйти…»
Но голоса не соглашались с ней.
Они стали громче. Шорохи и скрип обернулись отзвуками чьих-то шагов. Кто-то шел к ней по сходням! Франциска чувствовала, как скрипят, прогибаясь, доски, хотя уже и не стояла на них. Нет! Все не так! Она еще стоит на сходнях. Она не прыгнула, не взлетела, не парила над озером.
Готтлоб оглянулась. Когда она смотрела в ту сторону в прошлый раз, там стоял папа и махал ей рукой на прощанье. Теперь его там не было. Какие-то люди — одетые в черное мужчины — бежали к ней по сходням, и доски дрожали, так что конструкция готова была обрушиться.
Франциска хотела крикнуть им, чтобы держались от нее подальше. Тут опасно, не каждому можно стоять на краю. Ей-то можно, в конце концов, она тут живет, но этим незнакомцам… Им тут нечего делать.
«Уходите… Идите прочь…»
Они не слушались.
Грохот усилился, ей на лицо посыпалась пыль.
На лицо?
Франциска сумела открыть глаза. О Господи, она не ошиблась! С деревянной крышки сыпалась пыль, попадая ей в глаза. Кроме того, она слышала шаги. Шаги нескольких человек. И голоса! Там, наверху, кто-то говорил, какие-то мужчины. Настоящие мужчины. Над ней. В лавке.
«Кричи! Кричи во все горло!»
Но язык чудовищно опух, горло сдавливало судорогой. К тому же у Готтлоб просто не осталось сил на крик, который бы услышали наверху.
Они пришли за ней, искали Франциску в метре над ее головой, а она никак не могла им помочь.
«Давай, думай, девочка, думай! Ты же не хочешь умереть тут, пока они ищут тебя прямо у тебя над головой».
Мысль о том, что не все еще потеряно, что жизнь может продолжиться, если она приложит усилия, придала Франциске мужества. Искра надежды пробудила к жизни ее мышцы, отравленные ядом.
Глава 4
Дверь вела в короткий узкий коридор. Справа виднелся выход на улицу, но Фред уже проверил его снаружи — заперт. Слева на второй этаж вела старая деревянная лестница, устланная выгоревшим линолеумом. Ступеньки заскрипели под их ногами.
Пауль, выставив вперед пистолет, шел первым.
Наверху их ожидала еще одна закрытая дверь.
Чувствуя, как отчаянно бьется в груди сердце, Адамек нажал на ручку. Если за дверью засада, то коллеги, идущие сзади, не смогут ему помочь.
Но в комнате никого не было.
В нос Паулю ударил затхлый запах.
Тут находилась квартира Эдуарда Саутера.
Киндлер и Циллер протиснулись за ним в узкую прихожую. Вокруг было тихо, лишь мерно тикали часы где-то в глубине комнаты.
— Франциска! — крикнул Пауль.
Это было не очень умно, но он уже не мог сдерживаться. Понимание того, что с напарницей что-то случилось, крепло с каждой минутой.
Нет ответа.
Они разделились: Пауль пошел налево, Киндлер направо, Циллер вперед.
Адамек проверил спальню. Вся мебель в комнате — двуспальная кровать, столик, платяной шкаф и вешалка — была изготовлена еще в семидесятые годы. Дешевая мебель, выгоревшая и поцарапанная.
В комнате оказалось очень чисто. Одежда была тщательно сложена, пара тапочек стояла прямо перед кроватью, образовывая с ней идеально прямой угол. На стене высилась рама для зеркала, но самого зеркала не было. На обоях сзади виднелось темное овальное пятно — когда-то оно тут все-таки было.
Единственным, что не вписывалось в общую картину педантичного порядка, была незастеленная кровать. Простыня настолько скомкалась, словно Саутер бился на ней в судорогах. Рядом с подушкой Адамек обнаружил шприц. Подойдя к кровати, он нагнулся и внимательно осмотрел лежавшую рядом ампулу, но трогать ее не стал. Шприц был пуст, но им явно пользовались. На ампуле виднелась подписанная от руки наклейка. Пришлось присмотреться, чтобы разобрать, что там написано.
Он проверил платяной шкаф и заглянул под кровать, потом вышел из комнаты и повернулся к
