Пуговица Пушкина

партию для Екатерины и Александрины.

Соллогуб писал, что «подметные письма» не случайно были посланы членам «тесного карамзинского кружка». Можно задаться вопросом: почему? Некоторые считали, что это было попыткой вынудить Пушкина действовать, так как он едва ли мог не ответить на оскорбление, которому люди, самые дорогие для него, были свидетелями. Или, возможно, намерение состояло в том, чтобы заставить его предпринять шаги, которые были полезны тому, кто швырял оскорбления под прикрытием темноты (временно отойти от общественной жизни, уехать из Петербурга). Но ни Жуковский, ни Плетнев, ни один из его лицейских друзей, с которыми Пушкин был связан самыми близкими узами не получили копии письма. А Хитрово и Васильчикова не принадлежали к «тесному карамзинскому кружку». Кроме того, после своего собственного расследования, Пушкин сказал, что семь или восемь человек, кроме него, получили «диплом рогоносца». Мы знаем только о пяти из них.

Весной 1837 года князь Гогенлоэ-Кирхберг, посол Баден-Вюртемберга в России, послал в Штутгарт длинную, подробную «Заметку о Пушкине», текст которой был издан в России в 1916 г. В ней мы читаем: «Задолго до злополучной дуэли были разнесены и вручены всем знакомым Пушкина — частью через прислугу, частью по городской почте — анонимные письма, написанные по-французски за подписью председателя Н. и графа Б., постоянного секретаря общества Р.». Последующий издатель этого документа полагал, что имена были сокращены до инициалов в порыве предсмертной осмотрительности архивариуса, который сделал копию «Заметки», чтобы послать назад в Россию. Это кажется убедительным. Трудно вообразить посла, считающего, что он мог просвещать своего министра, идентифицируя людей, вовлеченных в это пикантное российское дело, исключительно по их инициалам. Но позвольте продолжить разговор об этом интересном документе: «Некоторые письма даже пришли из провинции (среди них письмо W. de Р.)». Тот факт, что некоторые из дипломов были посланы из сельской местности, предполагает возможность мини-заговора, тщательно подготовленного в малейших деталях. Его организаторы позаботились, чтобы разветвленная почтовая система России и петербургская городская почта доставили гнусное двойное письмо всем адресатам в одно и то же время. К тому же, таинственные инициалы «W. de Р.» не соответствуют никому из мужчин или женщин, чьи пути когда-либо пересекались с пушкинским. Факт, достойный внимания любого, у кого нет иного выбора кроме как хвататься за самые маленькие соломинки, малейшие намеки. Загадка показалась мне стоящей посещения Государственного архива в Штутгарте, где меня ожидал еще один укол разочарования: имя адресата было написано инициалами даже в оригинале, и «W. de Р.» оказался просто фантомом, гомункулом, рожденным опиской, ошибкой транскрипции; в рукописи ясно читается «М. de Р.», что без сомнения, означает просто «Monsieur de Pouchkin».

Заметка была скопирована не только невнимательным немецким писцом, но и Иоганном Геверсом, голландским дипломатом, заменившим барона Геккерена в апреле 1837 года. Он послал ее в Гаагу конфиденциальным сообщением, претендующим на «беспристрастное резюме различных мнений», которые он собрал в Петербурге. Вялый Геверс, однако, ввел несколько небольших изменений в текст, и отрывок, больше всего нас интересующий, гласит: «Некоторые письма пришли даже из провинции (письмо к мадам де Фикельмон)». Но Долли Фикельмон знала очень немного о фатальных дипломах. «Чья-то гнусная рука, — пишет она в своем дневнике, — направила мужу анонимные письма, оскорбительные и ужасные, в которых ему сообщались все дурные слухи, и имена его жены и Дантеса были соединены с самой едкой, с самой жестокой иронией». Она также послала Пушкину второй конверт нераспечатанным. Не перепутал ли Геверс «посланницу» с ее матерью? Действительно ли некоторые из дипломов прибыли из провинции?

Видимо, придется сдаться. Мы никогда не узнаем наверняка, сколько людей получили анонимные письма утром 4 ноября 1836 года; мы никогда не узнаем всех имен. Поэтому кажется рискованным и едва ли стоящим усилий размышлять о намерениях и, следовательно, личности анонимного автора на основе его выбора получателей. Все, о чем мы можем действительно заключить, — это то, что он знал Карамзиных и некоторых из завсегдатаев красного салона, а также их адреса.

В начале декабря 1836 года Соллогуб видел у приемного отца Жоржа Дантеса «несколько печатных бланков с разными шутовскими дипломами на разные нелепые звания», подобных полученному Пушкиным: в основном незаполненные формуляры, где все, что оставалось сделать — это написать имя выбранной вами жертвы и ее сотоварищей по позору. Тогда же Соллогуб узнал, что многие любящие такие забавы распространяли подобные «мистификации» по Вене прошлой зимой. Может показаться, что, переписав диплом коадъютора ордена Рогоносцев, наш анонимный шутник просто вставил имя Пушкина наряду с Нарышкиным и Борхом. Но это поразительное совпадение опровергается одним существенным обстоятельством. Он фактически ответствен за одно, так сказать, творческое дополнение к «документу»: упоминание «историографа ордена». Кто бы ни написал эти слова, он знал об «Истории Пугачевского бун_та» Пушкина и знал его исследование о Петре Великом, другими словами, этот человек обладал некоторой культурой и был в курсе событий.

Сохранились только две копии диплома — два листа толстой писчей бумаги, сделанной в Англии, 11,5 на 18 сантиметров, никаких водяных знаков — и единственная копия сопроводительной записки, к которой это было приложено, адресованной графу Виельгорскому.

Начнем с манеры письма. Несовершенное знание латинского алфавита (неожиданно возникают буквы кириллицы, похожие на нужные для французского текста), недостаток знакомства с сильным и акутным ударением secretaire или secretaire вместо secretaire; (perpetuel вместо perpetuel) и нетрадиционное написание второго гласного в Naryshkin (фонема, трудная для иностранцев, которые фактически всегда писали Narishkin) не оставляют сомнения, что диплом почти наверняка был написан русским, вероятно, тем же самым человеком, который написал печатными буквами адрес Виельгорского, используя разговорное Михайла, вместо более правильного Михаил и все же демонстрируя неожиданную точность в написании фамилии, часто искажаемой (Вельгорский или Велгурский) даже друзьями графа. Слова «Александру Сергеевичу Пушкину», с другой стороны, кажутся творением другой руки, хотя тоже русской. Читая его, Соллогуб был поражен «кривым, лакейским почерком».

Оба диплома сохранили оттиск необычной печати: две стекающие капли с явственной А в середине (возможно, Александр, то ли Пушкин, то ли царь Александр I; возможно, монограмма; J или /, переплетающаяся с А), вдавленные в фигуру, напоминающую портал, греческую или кириллическую букву П, длинная поперечная перекладина испещрена рядом маленьких вертикальных линий, в свою очередь закрытых горизонтальной линией (все это напоминает гребенку или забор); направо от фигуры, похожей на П, мы можем различить профиль, напоминающий некое животное, в котором одни видели пингвина, тыкающего клюв в пучок травы, другие — менее экзотическую птицу, а стебли травы составляют подобие двух ушей столь же огромных как и нелепых; от нижнего края тела таинственного существа, частично закрывающего основание подобия П, отходит то, что может быть перистым хвостом (но может быть так же и пальмовой ветвью). Единственные определенные знаки находятся с левого края эмблемы: полуоткрытый компас — определенно масонский символ.

Давайте поэтому взглянем свежим взглядом на другие фигуры в свете этого изучаемого знака: не П, а сильно стилизованное изображение Храма или алтаря, на который положена Библия; не капли дождя, но слезы по смерти Хирама, которые появляются на многих масонских эмблемах. Неприятность состоит в том, что птица (если это птица) на правой части эмблемы не похожа на голубя, пеликана или орла — птиц, наиболее обычных в иконографии вольных каменщиков. И это все столь грубо, туманно и запутанно — почти пародия на масонскую печать. Возможно, бланки дипломов были проданы в Вене: полный комплект для шутников.

Слухи об анонимных письмах начали циркулировать еще в то время, когда Пушкин был жив: «Говорят, между прочим, что он получил по городской почте диплом с золотыми рогами, подписанный