Затем перекрестилась.
А потом ее осенило – а не дьявольское ли это наваждение?
И тут снова ее охватил страх: а вдруг, подумав так, она совершила большой грех?
В ее воображении возник Арношт Клапште, он ласково кивал ей головой, как будто призывал к себе, в иной мир.
Но при одной мысли о том, что станется без нее с Маничком, она содрогнулась: кто напоит его, если ей придется отправиться вслед за Арноштом?
Затем она бросила взгляд на чемоданы и быстро их пересчитала; даже в такую роковую минуту порядок для тетушки был превыше всего.
И, наконец, она вспомнила, что носит имя Паржизеков, а Паржизеки никогда не склоняют головы перед жестокой судьбой. План действий стал для нее ясен. Она впилась взглядом в дверь, на задернутых занавесках которой показалась какая-то угрожающая тень. Она даже не дрогнула, когда дверь приоткрылась и в щель просунулась мужская рука. Рука, поросшая редкими рыжими волосами, была обращена ладонью вниз. Тетушка хладнокровно выждала еще долю секунды и вдруг, собрав все свое мужество, схватила таинственную руку и повернула ее ладонью вверх.
Да, бывают в жизни человека минуты, когда его постигает разочарование, которое без преувеличения можно назвать горьким. Подобное пришлось пережить и тетушке Каролине. На ладони руки, проникшей сквозь щель, крови не оказалось. А над головой тетушки Каролины раздался встревоженный голос:
– Контроль. Прошу вас предъявить билет, мадам.
Тетушка Каролина до такой степени была во власти вычитанных в книге ужасов, что на любезные слова проводника сначала никак не реагировала. Может быть, форменная одежда проводника – лишь утонченная хитрость, скрывающая преступника? Только когда, проверив билет и вернув его обратно, проводник закрыл за собой дверь, она несколько успокоилась.
Но тетушка оставалась начеку. Мир кишит ловушками, и надо быть ко всему готовой. На память тетушке пришла статья из журнала, в которой описывалось, как неопытных женщин и девушек под разными соблазнительными предлогами увозят в Южную Америку и там продают в позорное рабство. Статья была озаглавлена «Торговля человеческим телом». Тетушка решила, чего бы ей это ни стоило, избежать подобной участи. Бог, конечно, не допустит, чтобы Каролина Паржизекова из Глубочеп была продана в дом терпимости куда-нибудь в Аргентину или Патагонию. Что бы подумал дорогой покойный Арношт? От такой мысли ей стало легче на душе. И когда на ближайшей станции в ее купе вошел солидный пожилой мужчина и вежливо спросил, нет ли свободного места, тетушка не без опаски, но приветливо предложила ему сесть.
Незнакомец держал в руках чемоданчик и зонт. Сквозь роговые очки, сидевшие на слегка припухшем носу, глядели на свет выцветшие, простодушные глаза; усы уныло свисали. Он сел и, открыв чемоданчик, вынул оттуда толстый фолиант. Перелистал страницы, смущенно откашлялся и закрыл книгу.
Потом, неожиданно вскочив, незнакомец сказал:
– Eisenhammerschmiedepfefferbacker,[2] – и вежливо поклонился.
– Что вы говорите? – забеспокоилась тетушка Каролина, решив, что старик пытается перечислить ей железнодорожные станции между Целовцем и Триестом.
– Eisenhammerschmiedepfefferbacker, – повторил мужчина с вежливостью, к которой явно примешивалась тревога. – Профессор эстетики.
– Ах, вот что, – сказала тетушка. – Паржизекова.
Незнакомец снова раскрыл книгу, полистал ее с минуту, опять поднял глаза. Пристальный взгляд тетушки приводил его в замешательство. Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker был вдовцом, он жил только для науки, и общество женщин всегда нагоняло на него страх. Теперь он очутился с глазу на глаз с женщиной, которая к нему внимательно присматривалась и, очевидно, жаждала вступить с ним в дружеский разговор. Бедный профессор не мог себе представить, о чем с ней можно говорить. Смутившись, он снова принялся перелистывать страницы. И тут взгляд его упал на цветную вкладку на меловой бумаге. Это была репродукция Венеры Милосской. Старик с облегчением вздохнул, и счастливая улыбка осветила его лицо. Он протянул книгу тетушке Каролине, указывая на статую Венеры.
– Вот, мадам, какого художественного совершенства достигли древние греки в изображении человеческого тела, – восторженно начал он. – Взгляните, пожалуйста, на эту статую. В какой безукоризненной гармонии находятся тут материя и дух. Человеческое тело волшебством превращено в мрамор…
Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker поднял свои бесцветные глазки и застыл в удивлении. Взгляд тетушки Каролины был по-прежнему устремлен на него. Но в выражении его появилось нечто новое, говорившее профессору, что не все в порядке. Очевидно, пышной даме, сидящей напротив, он чем-то не угодил. Вполне возможно, она чувствует себя задетой тем, что он восторгается совершенством форм Венеры, в то время как его соседка… Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker слегка покраснел и принялся быстро перелистывать страницы. У него сразу отлегло от сердца, когда он напал на картинку, на которой была изображена туземная женщина с архипелага Паумотта. Эта женщина с тучным, дряблым телом напоминала своими формами тетушку Каролину.
– Вот посмотрите сюда, мадам, здесь уже нечто новое! – воскликнул он с энтузиазмом. – Эта женщина – дитя природы. Цивилизация ее не коснулась. И все же, взгляните, какое, огромное эстетическое наслаждение получаешь, любуясь ею…
Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker случайно посмотрел на тетушку Каролину и почувствовал, как легкий холодок пробежал по его спине. Собравшись с духом, он продолжал:
– Понятия о красоте у разных племен совершенно различны и зависят от исторических условий. Нам, например, известно, что креолок Южной Америки, которых у нас считают чрезвычайно привлекательными, тамошние жители не находят таковыми. Аргентинцы с их темным цветом кожи видят идеал красоты в белокурых европейках скандинавского типа. Я уверен, если бы мне удалось привезти в Аргентину живую Венеру или какую-нибудь…
Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker вскинул глаза. И напрасно. Ибо они встретились с глазами тетушки Каролины, которые вонзились в него с такой силой, как гвоздь, который вбивают в стену на века. Взгляд этот был такой острый и зловещий, что, по мнению профессора Eisenhammerschmiedepfefferbacker, сам королевский удав мог бы кое-чему научиться у тетушки Каролины, если бы она согласилась давать ему
