мушкетеров подмели паркет.
– Итак, дорогие друзья, почему, собственно, мы чествуем мисс Паржизек? Потому, что эта благородная женщина приближается к своим владениям, к острову Бимхо, чтобы взять в свои руки кормило правления и проявить на деле свои выдающиеся организаторские способности. Мы с нетерпением ждем этой минуты, а с нами и весь цивилизованный мир. Пусть трепещут в страхе правительства варварских стран, чьи корыстные руки тянутся к нашим культурным и иным сокровищам. Пусть дрожат они, ибо мисс Паржизек с помощью божией и нашей уничтожит их дьявольские козни. Друзья! – в этом месте голос дона Хосе дрогнул от волнения. – Только несколько минут отделяют нас от этого торжественного события. Трижды пропоют пароходные сирены, и мы увидим, что остров Бимхо показался на горизонте. Я спрашиваю вас: не использовать ли оставшиеся краткие минуты на то, чтобы узнать из уст мисс Паржизек, какими богом внушенными принципами она намерена руководствоваться в своих действиях? Не целесообразнее ли всего будет выслушать с глубоким вниманием тронную речь королевы острова Бимхо, Каролины I?..
Взоры всех присутствующих обратились к тетушке, лицо которой побледнело. Волнение, овладевшее ею, было так велико, что вишни и птички на ее шляпе заколыхались.
«Боже мой! – проносилось в ее голове, и она почувствовала, как на глазах выступает предательская влага. – Разве я этого заслуживаю? Ведь я самая обыкновенная женщина! Меня хвалят и чествуют… а я, пожалуй… и управлять то не сумею…»
Так подумала тетушка Каролина и в то же время ощутила в себе прилив новых сил. Сознание, что все эти добрые люди ждут ее слова, что она может решать судьбы, так сказать, мировой цивилизации, наполняло гордостью и отвагой тетушкино сердце.
Она поправила завитки на висках, поспешно утерла платочком нос и, пожалев о том, что не успеет его напудрить, поднялась со своего трона.
Человек, который большую часть своего времени проводит запертым в шкафу, как правило, не бывает в слишком хорошем расположении духа. Он думает только о печальных вещах, сравнивает свое жилище с жилищем других, более счастливых людей, вспоминает свое беззаботное детство, отца, старушку мать и прекрасные минуты, проведенные с ними в бедном, но любимом родном домике.
Да, так чувствует себя обычно человек, просидевший долгое время в шкафу. Никто поэтому не мог бы поставить Франтику в вину, что он поступает подобным же образом.
Разделявшего с ним одиночество Билля Пимпота, или мисс Пимпот, не назовешь приятным сожителем. Разговор его в большинстве случаев сводился к выбору способа отправить Франтика на тот свет при первой же его попытке улизнуть и выдать тайну своего тюремщика. Настроение мистера Пимпота несколько улучшалось лишь в те минуты, когда содержимое водочных бутылок, которые он время от времени вытаскивал из объемистого чемодана, перекачивалось в его бездонную утробу, а в густо намазанных помадой фирмы Рашель губах появлялась гаванская сигара.
Одна из таких счастливых минут выдалась сегодня утром, в девять часов, когда тетушка Каролина, склонившись над королевским одеянием, раздумывала, следует ли одевать его на бал.
В это время мистер Пимпот рассматривал в своей каюте костюм пажа.
– Вот что приходится напяливать на себя, сынок, – проговорил он и закурил сигару. – Побуду часок- другой пажом мисс Паржизек. Что ты скажешь на это? Х-м-м!
На последнем междометии мистер Пимпот сделал ударение, в голосе его было слышно удовлетворение. Очевидно, он считал свое положение не только смешным, но и сулящим некоторые выгоды. Мистер Пимпот задумался, допил остатки джина и прибавил:
– Жизнь – довольно сложная штука, Франтик, запомни это! Возьми хотя бы 'мою историю. Выступал я тяжеловесом в вольной борьбе, перевозил контрабандой виски, работал детективом на дядюшку Сэма и Джона Буля, а теперь полюбуйся на меня… Как по-твоему, что меня ждет завтра? Не знаешь? Сдаешься? Ну так вот, завтра я стану министром цивилизации, и мисс Паржизек будет отваливать мне тысячу долларов ежемесячно. Что ты на это скажешь?
Франтик, который все это слушал только краем уха и печально смотрел на клочок голубого неба за окном, при последних словах встрепенулся. Он допускал, что тетушка Каролина может иметь своих министров, и это его даже не слишком удивляло. Но, представив себе, как этот обманщик, негодяй, пьяница и, кто знает, может быть, даже бандит и убийца вымогает у тетушки такие огромные деньги, он просто взбесился.
– Вы врете, сэр! – заорал он, выйдя из себя.
Мистер Пимпот побагровел и вскочил со стула, сжимая кулаки. Постояв с минуту и подумав, он снова дел.
– Я мог бы разорвать тебя пополам, сынок, – сказал он со вздохом. – К сожалению, приходится сдерживаться – я будущий министр цивилизации. Но когда мы приедем на остров Бимхо, я засажу тебя в тюрьму, и ты будешь сидеть там, пока не поумнеешь.
Мистер Пимпот замолчал, глубоко затянулся ароматичной сигарой и добавил, придя снова в хорошее расположение духа:
– Я тоже сиживал в тюрьме, дитя мое. И, как видишь, это пошло мне на пользу. Держу пари, и из тебя когда-нибудь выйдет министр… Способные министры – редкая вещь! Мисс Паржизек привалило счастье, что она встретила меня! И как раз вовремя. Сегодня в полдень причаливаем.
– Мы приедем сегодня на остров Бимхо? – выдавил из себя Франтик, и сердце его сжалось.
– Ты угадал, – кивнул мистер Пимпот. Скинув с себя халат, кряхтя и охая, он начал натягивать на свои мускулистые ляжки узкие пажеские штаны. – И уже завтра примемся ощипывать мисс Паржизек; скоро от нее останутся рожки да ножки, ого-го!
Тут мистер Пимпот отвернулся и начал засовывать ногу в другую штанину. Он стоял теперь на одной ноге, тело его с трудом сохраняло равновесие. Франтик мгновенно оценил положение и кинулся к дверям. Казалось, уже ничто на свете не может помешать ему достигнуть цели. И все же его постигла неудача.
Как раз в этот момент мистер Пимпот потерял равновесие. Он зашатался и, стремясь удержаться на месте, дрыгнул ногой. До сих пор Франтик понятия не имел, каково приходится человеку, когда его лягнет лошадь. Теперь этот пробел в его познаниях был наконец заполнен. Франтик отлетел на другой конец каюты и распластался на полу.
Мистер Пимпот с удивлением оглянулся и сказал добродушно:
