торпедами».
Маш Мортон и его Wahoo (SS-238) в Веваке,
январь 1943 года
Капитан 3-го ранга Дадли В. Мортон, прозванный Маш Мортон, уже прошел на лодке Wahoo два богатых событиями боевых похода в качестве второго офицера, прежде чем в январе 1943 года стал командиром этой лодки.
Властный, неудобный для своих подчиненных, с привычкой в свободной манере говорить с начальниками, этот офицер образовал со своим заместителем, капитан-лейтенантом Рихардом Х. О'Кэйном, странную пару. Он стал известен тесному обществу американских подводников тем, что изобрел несколько нестандартных способов атаки противника.
Wahoo вышла из Брисбена во второй половине января 1943 года, с курсом на Палау-Инсайн. Но по пути туда Мортон получил приказ идти в Вевак и провести разведку боевой обстановки в районе. Вевак? Ни Маш, ни О'Кэйн не знали этого таинственного острова, однако в сообщении было указано: северный берег Новой Гвинеи, между двумя небольшими островами Кайриру и Мушу… Маш… Мушу… Совпадение этих имен давало много поводов для шуток.
Мортон нашел на карте остров Кайриру с горой высотой 1021 метр и также Мушу, но он напрасно искал Вевак. Это было странно, и эта история о неизвестном острове очень скоро стала основной темой разговоров на борту лодки.
У механика Далтона К. Кеетера был старый школьный атлас, в котором имелось изображение острова Вевак, но, разумеется, очень нечеткое.
Мортону пришлось сконструировать из объектива фотокамеры и сигнальной лампы аппарат для определения точного месторасположения острова на карте.
24 января, 4.00, северный берег Новой Гвинеи появился на горизонте, точно напротив – легко опознаваемая гора острова Кайриру и слева по борту – плоский остров Мушу. За ними должен был находиться скрытый горами Новой Гвинеи рейд Вевак. Маш шел на перископной глубине.
Теперь Мортон и О'Кэйн могли наблюдать все подробности побережья и вносить все его изгибы в навигационную карту… Ни одного корабля не было в пределах видимости. Мортон уже спрашивал себя, что он, собственно, должен искать в этом месте, когда около 11.00 между двумя островами заметил появление двух эсминцев и двух толстых буксиров.
– Эсминец класса Chidori, – сказал Мортон. – Два буксира позволяют предположить наличие в порту больших кораблей, вероятно, там находится целая эскадра.
Когда к полудню лодка приблизилась к побережью, Мортон заметил несколько военных кораблей с трехопорными мачтами. Лицо командира окаменело – он становился другим человеком, вступая в соприкосновение с противником. Приблизиться к кораблям было непросто. Тропический туман расползался по воде и ухудшал видимость. Также нужно было считаться с наличием у входа коралловых рифов.
Мортон сделал большой обход, но вскоре был задержан коралловыми банками. Он взял курс на Мушу, чтобы обойти остров. Перед ним раскрылся очень тесный проход. Не позаботившись о возможной охране узкого места, лодка на перископной глубине вошла в залив. Маш с сожалением обнаружил, что корабли с треногами исчезли. Вместо них перед лодкой стоял на якоре японский крейсер или эсминец. Мортон упрямо продолжал свой путь во внутреннюю часть залива, открывавшегося перед ним. Пройдя еще 7 миль, командир снова поднял перископ. Он обнаружил эсминец класса Fubuki.
– К перископу, Дик, – сказал Мортон О'Кэйну, который, как будто предвидя эту команду, обеими руками уже выпускал перископ и обыскивал гладкое, как зеркало, море в поисках противника…
Внутри лодки было невыносимо жарко. Все моряки – полуголы: короткие штаны, деревянные или резиновые сандалии, платок вокруг шеи, чтобы вытирать капли пота, текшие по телу…
– Вентиляторы стоп! – приказал Мортон.
В задраенных отсеках при температуре 40 градусов полная тишина зловеще действовала на людей. Маш сделал то, что еще ни один командир не делал при боевой тревоге: он отдал перископ своему старшему помощнику, а затем выдал данные для выполнения первого пуска торпед.
Его приказы были коротки:
– Последнее наблюдение перед атакой!
О'Кэйн снова поднял перископ: солнце слепило, небо было ясное, море зеленело.
Удаление до цели примерно 4000 метров.
– Он обнаружил нас, идет на нас, оценка скорости невозможна, возрастает от секунды к секунде, – сообщил старпом, который хотел передать перископ своему командиру.
– Нет, Дик, оставь перископ выпущенным, я хочу знать, что происходит.
Японский эсминец поднял якорь, едва последний появился из воды, эсминец уже набирал скорость.
– Он зигзагом идет на нас! Остановился перед носом, он перед нами!
– «303», – сообщил гидроакустический пост.
– Примерная скорость 15 узлов, – добавил О'Кэйн.
– Пуск по противнику 4 торпед из носовых аппаратов, на 2400 метров, – командует Мортон и бросает еще один взгляд на установки торпед.
– 320, 325, 330, 340 градусов… – слышится с гидроакустического поста.
– Внимание, первый носовой аппарат! Дик, давай мне позицию противника!
Еще раз О'Кэйн поднял перископ. Он знал, что противник сможет увидеть блестящее стекло перископа, и затем японский командир сбросит свои глубинные бомбы точно на лодку, чтобы навсегда погрузить Wahoo в океанские глубины. Все могло бы закончиться за несколько минут.
– Пеленг!.. 358 градусов… Прямо перед целью!..
– Огонь!
– Первый аппарат, – повторил подводник, наблюдавший за установками торпеды.
Странная мелодия смерти в этой затерянной подводной лодке на дне неизвестной гавани…
Мортон, не теряя ни секунды, пустил вторую торпеду, а затем третью. Ни одного взрыва…
– Перископ! – приказал Мортон О'Кэйну.
Тот поднял перископ и издал проклятия. Торпеды прошли за кормой эсминца, который шел теперь со скоростью 18 узлов.
– 200 оборотов, – сообщили с гидроакустического поста.
– Установить скорость торпеды, – приказал Мортон.
– Пеленг 10, по цели!.. Пуск!
– Торпеда идет с большой скоростью, судя по дорожке, лишь с небольшим отклонением. Убираю перископ, – сообщил О'Кэйн.
– Нет, оставьте его наверху, – приказал Мортон.
«Не сошел ли с ума наш командир?» – спросили себя шесть моряков в центральном посту, но сомнения развеялись через мгновение, так как «старик», конечно, знал, что делает. Мортон просчитывал такую ситуацию уже давно.
– Мы предлагаем парню себя как цель, – сказал он. – Когда они подойдут очень близко, мы эти «консервные банки» отправим в мир иной!
Динамики передали этот отчаянный план во все отсеки лодки.
В носовых аппаратах имелись еще две торпеды, готовые к пуску. Минимум одна из них должна была сделать эсминцу пробоину. Четыре кормовые торпеды не принимались в расчет, кроме того, для их применения просто было недостаточно времени.
Но эти две носовые торпеды должны были немного подождать, так как Мортон хотел подпустить эсминец еще на несколько сотен метров, так близко, чтобы не промахнуться, но достаточно далеко, чтобы взрыв оказался не опасен для собственной лодки. Также тонкий нос корабля представлял собой плохую цель.
– 1200 ярдов! Первая торпеда прошла мимо.
– Не попала! – сообщил О'Кэйн, все еще наблюдавший в перископ.
Он следил за молочной дорожкой торпеды с большим напряжением и видел, как она проходила мимо цели.
Так же неистово, как бык на арене бросается на кроваво-красный платок, эсминец кинулся на перископ,
