душе:
…Я на самом деле по ряду причин крайне негативно относился к взглядам Лири и Олперта и к их замыслам. Даже если у них и были благие намерения, мне кажется, что это невероятное высокомерие – считать себя своего рода властителями мира [230] .
Надо признать, что в использовании Лэйнгом ЛСД в терапевтической практике не было в те времена ничего из ряда вон выходящего. Официально это было разрешено, и он был одним из тех докторов, которые имели на это официальную лицензию. Побочные эффекты ЛСД еще не были изучены, и предполагалось, что его употребление способствует снятию психотических симптомов и углубленной работе над личностными проблемами. Лэйнг так и использовал ЛСД – во многом в профессиональных и личных целях, всегда опасаясь выходить за их рамки. Именно поэтому он всячески отказывался от роли гуру ЛСД и крайне негативно реагировал на всякие попытки вовлечь его в масштабные эксперименты.
Однако, если от роли кислотного гуру Лэйнг всячески отказывался, активизм по отношению к употреблению и легализации марихуаны он проявлял. В июне 1964 г. он направляет письмо в Британскую медицинскую ассоциацию, в котором просит рассмотреть вопрос о легализации марихуаны, аргументируя это ее безопасностью для человека. В этом письме среди прочего он пишет:
…Я буду счастлив, если мои дети, когда они станут подростками, смогут, когда захотят,
В это время Лэйнг вместе с Алексом Троччи и Уильямом Берроузом писали совместную работу о связи наркотиков и творчества (которая так и не была закончена), а два года спустя Лэйнг вновь стал выступать за легализацию марихуаны. На сей раз у него были единомышленники. В июне 1967 г. Лэйнг, Купер, Эстерсон и Сидни Брискин подписали от организованной ими Филадельфийской ассоциации письмо в Министерство внутренних дел. Это прошение было опубликовано 24 июля 1967 г. в «The Times».
Многие предостерегали Лэйнга от экспериментов с наркотиками. Еще в начале шестидесятых Джон Боулби говорил ему, что он рискует разрушить свою многообещающую научную карьеру. В декабре 1965 г. Эрик Грэхем Хау, не одобряя увлечения Лэйнга, потребовал его отставки с поста директора Лангхамской клиники.
Примечательно, что Лэйнг начинает увлекаться наркотиками, когда отходит от работы в психиатрических больницах. Наркотики словно заменяют ему больных, точнее, наркотический опыт заменяет ему соприкосновение с психотическим опытом. Лэйнг на протяжении всей своей жизни будет существовать на границе нормального сознания, но если во время работы в психиатрических больницах он находил эту границу в самих больных, то, после того как он оставляет психиатрию как профессию, он начинает прибегать к средствам, которые дают подобный эффект. До начала шестидесятых Лэйнг смотрел на эту границу сознания со стороны, наблюдая за своими больными. Постепенно ему захотелось большего: захотелось почувствовать ее внутри себя самого. Наркотики здесь оказались самым доступным способом, тем более что ЛСД в то время было официально не запрещено.
Середина шестидесятых оказывается для Лэйнга временем интенсивной работы над собой, с собой и над своими книгами. Кроме того, Лэйнг спешит воспользоваться нарастающей известностью и разворачивает свой самый масштабный практический проект.
Кингсли Холл
Когда в конце 1950-х гг. Лэйнг приезжает в Лондон, он практически никого не знает и потому очень тоскует в одиночестве. Он вспоминает о группе исследователей, с которыми сотрудничал в Глазго, об их встречах и дискуссиях, но ничего подобного ни в Тавистокской клинике, где он тогда работает, ни в Лондоне в целом он тогда не находит. Он мечтает о сообществе исследователей, объединенных общей идеей помощи психически больным людям. И только к середине 1960-х гг. вокруг него постепенно собирается такая группа.
В 1963 г., после неудавшегося сотрудничества по реализации практической части исследования «Здоровье, безумие и семья» Лэйнгу и его окружению приходит идея организации терапевтической коммуны. Каждую пятницу Лэйнг собирает коллег в своем доме, и они ночи напролет обсуждают возможные действия. В этот узкий круг входили Арон Эстерсон, Дэвид Купер, Сидни Брискин, секретарь «Открытого пути» и офтальмолог Джон Хитон и американский романист и социальный критик Клэнси Сигал. Последний называл этот союз «братья». Тогда же через Эрика Грэхема Хау Лэйнг знакомится с членами Общества друзей квакеров, в частности с Джефом Нэтэллом и Алексом Троччи. К этой компании иногда присоединяется и Джо Шорстейн. Это были совершенно разные люди: Шорстейн не переносил Грэма, а Грэм – Шорстейна, Шорстейн не мог общаться с Троччи, а Троччи – с Шорстейном и Грэхемом. Все эти люди не могли общаться друг с другом, но все они объединялись вокруг Лэйнга.
Одновременно Лэйнг входит в контакт с некоторыми издателями, заинтересованными его работами и проектами его коллег. Он тесно сотрудничает с «Tavistock Publications» и его редактором Гарвардом Уоттсом и становится редактором предложенной им же самим серии книг, в которой, помимо всего прочего, издает «Психиатрию и антипсихиатрию» Дэвида Купера и «Глаз» Джона Хитона. Он знакомится и с главным редактором
У ядра возникающей компании уже был опыт антипсихиатрических экспериментов. Лэйнг уже провел свою «Шумную комнату», Купер продолжал проект «Вилла 21», Эстерсон имел опыт организации терапевтического кибуца, причем первая коммуна даже поставляла для Кингсли Холла пациентов: первые обитатели Кингсли Холла прибыли туда из Виллы 21.
Этот проект Купера стартовал в январе 1962 г. и продолжался в течение четырех лет. Местом проведения эксперимента было выбрано одно из отделений обычной психиатрической больницы Шенли в северо-западной части Лондона, когда-то предназначенное для лечения инсулиновыми комами. В проекте участвовали молодые люди в возрасте от пятнадцати до тридцати лет. Две трети из них имели диагноз «шизофрения», остальные – «психопатия» и «расстройство индивидуальности»; все они были или госпитализированы впервые, или имели очень малый срок госпитализации. Медицинский персонал также подбирался по принципу малого стажа работы в психиатрической клинике. В качестве первоочередной исследовательской задачи, особенно на первых этапах работы, Купер ставил задачу прояснить и очертить тот диапазон предвзятых трактовок, предубеждений и фантазий, через которые персонал воспринимает пациентов и коллег.
За четыре года, в течение которых экспериментом руководил Купер, были достигнуты следующие изменения: в функционировании «мини-отделения»: произошла смена ролей (пациенты стали принимать активное участие в собственном лечении и жизни отделения); были отброшены многие правила, принятые в психиатрической больнице (преодолен четкий распорядок дня, обязательность труда и др.) и т. д. Купер пишет, что проведенный эксперимент «привел к четкому результату и позволил сделать важный вывод. Результат – определение пределов возможных институциональных изменений… Вывод заключается в том, что, если подобная структура продолжает далее развиваться, это развитие должно проходить вне границ самого института…» [232] , они начинают угрожать стабильности целостной структуры, т. е. психиатрии как таковой. Поэтому Купер не задавался в этом проекте целью разрушения института психиатрии, он хотел выяснить, какие изменения возможны в рамках самой психиатрии при сохранении ее как социального института.
Образцом для Лэйнга служили также терапевтические коммуны Максвела Джонса и Иона-сообщество Джоржа Маклеада на одном из маленьких шотландских островков. «Местечко», как его называли братья, для своей терапевтической коммуны начинают искать и Лэйнг с коллегами.
В ноябре 1963 г. Клэнси Сигал готовит об этом «местечке» доклад, в котором описывает идеальную коммуну, куда прибывают для того чтобы поразмыслить о жизни, поправиться и узнать что-либо новое. «Местечко», по замыслу Сигала, должно было включать три дома: для братьев, для семей и друзей, для общения с внешним миром. Предполагалось, что подобное «местечко» лучше подыскать в окрестностях Лондона, этот вариант считался идеальным.
Летом 1964 г. Сидни Брискин даже предложил использовать в качестве места проживания коммуны собственный дом. Он навестил «Виллу 21» Купера, познакомился с ее обитателями и персоналом и заключил, что был бы не против принять их в своем доме. 10 октября 1964 г. первые обитатели «Виллы 21» переселились в дом Брискина. Они поддерживали чистоту и порядок, и единственной переменой стала перепланировка интерьеров: новые жильцы старались сделать свое новое жилище похожим на Виллу 21. Такое мирное проживание продолжалось до сентября 1968 г. Была также попытка организовать терапевтическую коммуну в бывшем доме Лэйнга на Гранвилл-роуд, 23. Этой коммуной управлял Билл Мэйсон, одно время работавший с Максвеллом Джонсом. После него бразды правления на себя взял Бен Черчилл вместе со своей женой Лесли. Однако основным местом антипсихиатрической коммуны стал все-таки Кингсли Холл.
Кингсли Холл – это четырехэтажное
