несколько минут уезжаю
ОТЕЦ: что ж, был рад с тобой повидаться, Питер
СЫН: я тоже был очень рад, пап
(пауза)
СЫН: как
ОТЕЦ: я хочу, чтобы она умерла раньше меня
СЫН: ты не должен так говорить
(пауза)
ОТЕЦ: ты музыкант
СЫН: да
ОТЕЦ: мой сын Питер – фокусник ты не знаешь его?
СЫН: вряд ли
ОТЕЦ: он много гастролирует он очень знаменитый, ты точно уверен, что не знаешь его?
СЫН: это я и есть
ОТЕЦ: это ты
СЫН: я твой сын Питер
ОТЕЦ: ты мой сын Питер я даже и не думал, что увижу тебя еще это здорово, ты слышишь, это мой сын Питер
СЫН: ты нашел своего сына Питера?
ОТЕЦ: да, моего мальчика
СЫН: а что бы ты сказал об отце Питера?
МАТЬ: хватит!
СЫН: почему?
МАТЬ: ты заходишь слишком далеко
СЫН: да успокойся, все нормально
МАТЬ: ты всегда так говоришь
СЫН: не вмешивайся
МАТЬ: нет, это мое дело
СЫН: что ты думаешь о Питере?
ОТЕЦ: (
МАТЬ: (
СЫН: (с силой убирает ее руку ото рта отца, она, насколько хватает силы, сопротивляется, пока не кладет руки на колени) все будет хорошо (целует ее) поверь мне, мне нужно идти (поворачивается к отцу) я Питер, пап, я должен идти
ОТЕЦ: хорошо, рад был повидать тебя, Питер не думаю, что когда-нибудь снова увидимся
СЫН: пока, пап рад был повидаться
ОТЕЦ: пока, Питер, всего хорошего
СЫН: пока, мам
(целует ее)
МАТЬ: не пропадай опять
СЫН: не буду
(целует ее) [429]
Здесь мы встречаем уже знакомых по другим книгам Лэйнга, в частности, по «Узелкам», Джека и Джилл:
Джек и Джилл женаты и любят друг друга
Иногда Джек думает, что у Джилл интрижка
с Томом, Диком или Гарри, но он ошибается
Джон – лучший друг Джека
от Джона ушла жена, и Джек пригласил Джона
пожить с ним и Джилл
Джек утешает Джона, Джон спит с Джилл
так Джилл понимает, что Джек больше не может доверять Джону
Возмущенная предательством Джона по отношению к Джеку,
она говорит Джеку, что тот больше не может ему доверять, но не объясняет, почему
Джек понимает, что Джилл ревнует его к Джону и хочет
разбить их дружбу
Джек бросает Джилл
Джек и Джон остаются друзьями [430]
Те же коллизии отношений передают и стихи, включенные в это издание. Завершает его диалог влюбленных:
ОНА: ты меня любишь?
ОН: да, я люблю тебя
ОНА: больше всех?
ОН: да, больше всех
ОНА: больше всего на свете?
ОН: да, больше всего на свете
ОНА: я нравлюсь тебе?
ОН: да, ты нравишься мне
ОНА: тебе нравится быть со мной?
ОН: да, мне нравится быть с тобой
ОНА: тебе нравится смотреть на меня?
ОН: да, мне нравится смотреть на тебя
ОНА: ты думаешь, я говорю глупости?
ОН: нет, я не думаю, что это глупости
ОНА: я кажусь тебе симпатичной?
ОН: да, я думаю, ты симпатичная
ОНА: я наскучила тебе?
ОН: нет, ты мне не наскучила
ОНА: тебе нравятся мои брови?
ОН: да, мне нравятся твои брови
ОНА: очень?
ОН: очень
ОНА: а какая из них больше?
ОН: если я скажу об одной, второй будет обидно
ОНА: ну скажи
ОН: они обе очень изящны
ОНА: честно?
ОН: честно
ОНА: а ресницы, у меня красивые ресницы?
ОН: да, очень-очень красивые ресницы
ОНА: и все?
ОН: они просто восхитительны
ОНА: тебе нравится мой запах?
ОН: да, мне нравится твой запах
ОНА: а мои духи
ОН: и твои духи
ОНА: как ты думаешь, у меня хороший вкус?
ОН: да, у тебя хороший вкус
ОНА: а как ты думаешь, я талантливая
ОН: да, я думаю, ты талантлива
ОНА: тебе не кажется, что я ленива?
ОН: нет, мне не кажется, что ты ленива
ОНА: тебе нравится прикасаться ко мне?
ОН: да, мне нравится прикасаться к тебе
ОНА: а я забавна?
ОН: только в хорошем смысле
ОНА: ты что, смеешься надо мной?
ОН: нет, я над тобой не смеюсь
ОНА: ты и в самом деле меня любишь?
ОН: да, я на самом деле тебя люблю
ОНА: скажи я люблю тебя
ОН: я люблю тебя
ОНА: и ты хочешь обнимать меня?
ОН: да, я хочу обнимать тебя и сжимать тебя в объятиях
ОНА: и это хорошо?
ОН: это замечательно
ОНА: поклянись, что никогда не бросишь меня
ОН: я клянусь, что никогда-никогда не брошу тебя, ей богу, не сойти мне с этого места, если я лгу
(молчание)
ОНА: ты
Эта книга была принята очень плохо, и одна разгромная рецензия следовала за другой. Однако некоторым знакомым Лэйнга книга понравилась. Так, очень высоко ее оценил Энтони Берджес, чем Лэйнг очень гордился.
Вообще, Лэйнга теперь не очень волновало мнение о его книгах. После поездки на Восток он знал, что такое преходящность, и не реагировал на мелочи жизни, но среди реакций были и приятные. Эдвард Питербридж, известный театральный актер, читавший радиопостановку «Узелков», высказал желание поставить «Ты любишь меня?» в театре. Эта пьеса была успешно поставлена и не один сезон шла на сценах не только Лондона, но и Парижа, Рима, Мюнхена, Франкфурта и других городов Европы.
В сентябре 1977 г. Лэйнг также вынашивал идею своего рода балета, представляющего оплодотворение: это должен был быть танец сперматозоида, внедряющегося в яйцеклетку, сначала соревнующегося с другими сперматозоидами, а потом добирающегося до цели и переживающего экстаз вторжения. Он был полностью охвачен этой идеей и поделился ею с музыкантами и продюсерами Кеном Хауардом и Аланом Блэйкли, но, к сожалению для него, идея их не впечатлила. Зато у них созрела другая: они хотели соединить свою музыку и слова Лэйнга. Она- то и была реализована. В итоге в 1978 г. вышла пластинка «Жизнь перед смертью», где Лэйнг читал и пел под музыку Хауарда и Блейкели. Выход этой пластинки, к сожалению, остался практически незамеченным, хотя маленькие обзоры и вышли в
В это же время Лэйнг работает над своей следующей книгой «Беседы с Адамом и Наташей», которая выйдет в 1977 г. [432] Книга строится на основании записей разговоров Лэйнга с детьми от Ютты и проводит идею свободного межпоколенческого общения. В ней Лэйнг, как это было свойственно ему в поздних работах, не развивает никакой теории, не проводит обобщений, а всего лишь представляет на суд читателя простые диалоги, поднимающие проблемы воспитания и общения с детьми.
Диалоги, представленные в книге, – это результат шестилетних записей из дневника, который вел Лэйнг. Он всячески настаивал, что никак не редактировал их, не подправлял и не структурировал. Все диалоги были записаны им не более чем в течение двадцати четырех часов после того, как они состоялись.
Эта книга бесед стоит особняком по отношению ко всем более ранним работам Лэйнга не только потому, что написана в другом стиле и жанре. Она отражает все тот же старый интерес Лэйнга к межличностной коммуникации, однако в этом интересе он заходит с совершенно другой стороны. Это первая книга в его творчестве, в которой он говорит об успешной, ненарушенной, обоюдной, не патологическом коммуникации, он впервые описывает взаимный и подлинный диалог. Можно сказать, что здесь он наконец-то реализует свою мечту начала 1960-х, которая тогда должна была воплотиться во втором томе «Здоровья, безумия и семьи», в исследованиях нормальных семей. Тогда он собирался сопоставить две разновидности коммуникации, но до сопоставления, как мы помним, дело так и не дошло. Теперь, пятнадцать лет спустя, он восполняет этот пробел, вынося на публику отношения в собственной семье:
Я всегда получал немалое удовольствие от диалога, от остроумной беседы, от взаимодействия и вообще от взаимности. Однако большую часть своей жизни я исследовал не доставляющую удовольствия, нарушенную коммуникацию или вовсе отказ от коммуникации в рамках семейного контекста, стремясь показать их формы, описать и теоретически осмыслить это разрушенное пространство. Я делал это во многом потому, что считаю очень важными те пути, благодаря которым мы приближаемся или отдаляемся от людей, с которыми мы живем. Они затрагивают все сферы; как интеллектуальное, духовное и физическое, так и биологическое и социальное бытие. <…> Однако по другую сторону этой истории я практически никогда не заглядывал. Язык успешного диалога понимающих друг друга людей удивительным образом запутан и сложен [433] .
Все диалоги датированы мартом 1970 г. – декабрем 1976 г., т. е. представляют нам шесть лет семейной жизни Лэйнга и время развития его детей. Они говорят с отцом и матерью, знакомыми Лэйнга и своими друзьями о боге и обыденных вещах,
