— Ты как любишь чай? — спросила Мэри. — С молоком и без сахара? После такой прогулки тебе просто необходима большая чашка крепкого чайку. Я тут упрекала Джереми — не стоило тащить тебя в такую даль.
— Почему же? Мне очень понравилось. А ты, Лавди, хорошо покаталась?
Да, Лавди прекрасно провела время, было полно захватывающих приключений: Тинкербелл благополучно перемахнула через высокую калитку, а Рейнджер в один прекрасный момент шарахнулся в сторону, напуганный затрепетавшим на ветру мешком, который висел на живой изгороди из боярышника, но Уолтер блестяще справился с ситуацией и успокоил коня. «Я уж решила, попали мы в беду». А выехав на пустоши, они пустились галопом и мчались не одну милю; это было бесподобно, и в кристально чистом воздухе были видны самые далекие дали. Все было просто божественно, и она ждет-не дождется следующего раза, когда можно будет покататься с Уолтером. «С ним даже веселее, чем с папчиком: папчик всегда такой осторожный!»
— Надеюсь, Уолтер не очень лихачил и не подвергал тебя опасности, — строго проговорила Мэри.
— Ах, Мэри, ты такая паникерша! Я и сама в состоянии позаботиться о себе.
Они оторвались от чая и горячих булочек, воздушных глазированных пирожных, песочного печенья только тогда, когда почувствовали, что не в состоянии проглотить больше ни крошки. Джереми откинулся на спинку стула и потянулся всем телом. Джудит испугалась, что бедный стул сейчас треснет под его тяжестью, но, к счастью, все обошлось.
— Как это ни печально, — сказал Джереми, — но мне надо собираться домой, если я хочу поспеть к ужину.
— Как ты можешь думать о еде после всех этих булочек, не понимаю! — отозвалась Лавди.
— Я бы на твоем месте помалкивал.
Едва он поднялся из-за стола, как дверь открылась и вошла Диана.
— А, вот вы где! Да у вас тут настоящее пиршество! И так уютненько устроились!
— Вы уже пили чай, миссис Кэри-Льюис?
—Да, и Паркер-Брауны уже откланялись — они приглашены к кому-то на коктейль, — а джентльмены засели с газетами. Джереми, ты что, собрался уходить?
— Боюсь, что да. Пора.
—Так рада была с тобой повидаться. Передай от меня сердечный привет родителям…
— Благодарю за обед и за все остальное. Я загляну к полковнику и Томми попрощаться.
— Хорошо. И заезжай к нам почаще.
— С удовольствием… но не знаю, когда теперь получится выбраться. До свидания, девушки! Пока, Джудит, здорово было увидеть тебя снова. До встречи, Мэри… — Он поцеловал ее. — И вы, Диана. — Ее он тоже поцеловал, потом подошел к двери и, помахав рукой на прощание, вышел.
— Славный мальчик! — проговорила Диана с улыбкой. Она подошла к дивану и уселась с краю, поближе к огню. — Вы, девочки, спуститесь ужинать в столовую или перекусите здесь, в детской, вместе с Мэри?
— А к ужину надо будет переодеваться? — спросила Лавди.
— Что за дурацкий вопрос, дорогая! Разумеется, нужно будет переодеться.
— Тогда мы, пожалуй, здесь поедим — перекусим омлетом или чем-нибудь таким…
Диана вскинула брови.
— А Джудит не против?
— Я люблю омлет, — ответила Джудит, — да и платья у меня нету.
— Ну что ж, раз вы так хотите, я скажу Неттлбеду. Китти принесет вам еду на подносе. — Она сунула руку в карман своей кофты, достала сигареты и золотую зажигалку; закурила и потянулась за пепельницей. — Джудит, а где тот красивый ларец, что ты привезла с собой? Ты обещала мне показать его после чая, Неси же его сюда, посмотрим, что это за вещица…
Минут десять или около того они провели в созерцании красот кедрового ларца и замысловато устроенного замочка. Джудит было очень приятно видеть, как очарована Диана, как восхищается каждой деталью ее сокровища, открывая и закрывая крошечные выдвижные ящички. Она даже пообещала пожертвовать свою коллекцию раковин каури, чтобы заполнить один из них.
— Ты можешь использовать его как шкатулку. Для своих колец и драгоценностей. Здесь они будут как в надежном банке.
— У меня нет колец и драгоценностей.
— Нет, так будут. — Диана в последний раз опустила крышку и заперла замок. — Где ты планируешь держать его?
— У тети Луизы, наверно… Отвезу его, когда она приедет забирать меня на каникулы.
— Да, но это будет нескоро, А эта карга экономка, — вмешалась Лавди, — отказалась выделить ей уголок в своем медицинском шкафу!
— Почему бы тебе не оставить его здесь? — предложила Диана.
— Здесь?!
— Да, в Нанчерроу. В своей спальне. И каждый раз, когда ты станешь приезжать к нам, он будет ждать тебя там.
— Но разве… — Однако в голове у Джудит крутилась лишь одна мысль: она опять получит приглашение приехать в Нанчерроу, этот визит не окажется единственным, она сюда вернется. — Но… он не будет вам мешать?
— Нисколько. И в следующий раз, как поедешь к нам, не забудь захватить кое-что из одежды — ты можешь оставить ее здесь без всякого стеснения, как если бы это был твой второй дом. И тогда тебе не придется ходить в обносках Афины.
— Мне эти вещи очень понравились. У меня никогда не было пуловера из кашемира.
— Тогда оставь его себе. Мы повесим его в твой шкаф, и это будет началом твоего здешнего гардероба.
Давным-давно примирившаяся с тем фактом, что очень пожилым людям не требуется много сна, Лавиния Боскавен лежала в своей мягкой двуспальной кровати головой к окну и наблюдала, как заря высветляет ночное небо. Портьеры были раздвинуты — разведены в стороны до предела: она всегда считала, что безрассудно пренебрегать такими бесценными сокровищами, как темнота за окном, сияние звезд, ночные звуки и запахи.
Портьеры эти были очень старые… пусть и не такие старые, как сама миссис Боскавен; они висели здесь столько же, сколько она сама жила в Дауэр-Хаусе, то есть без малого полвека. От времени и от солнечных лучей они полиняли и износились, там и сям торчала наружу толстая подкладка, похожая на клочковатую шерсть старой овцы; шнуры на ламбрекенах и затейливые портьерные завязки расплелись, спутались и свисали беспорядочными комками нитяных петелек. Ну и пусть. Когда-то они были красивыми, она их выбрала, она их любила. И они останутся здесь до самого конца. До ее конца.
Сегодня утром нет дождя. И то хорошо, подумала она. Всю зиму дожди лили и лили, и хотя в свои восемьдесят пять она уже отказалась от прогулок до деревни и обратно и долгах пеших променадов ради моциона, было все-таки приятно иметь возможность выйти в сад и покопаться часок-другой на свежем воздухе: подсыпать опилок под розы или завязать в опрятные пучки листья желтых нарциссов после того, как цветки завянут и осыплются. В этом ей помогала оригинальная скамеечка для стояния на коленях, которую разработал и изготовил на лесопильне своего поместья племянник миссис Боскавен Эдгар. Подбитая слоем резины, она уберегала ее старые колени от сырости, а на крепкие ручки удобно было опираться, когда надо было снова подняться на ноги. Такое простое приспособление — и какое практичное! Практичное, как и сам Эдгар, которого бездетная Лавиния всегда любила и лелеяла, как родного сына.
Небо светлело. Прекрасный холодный день. Воскресенье. Она вспомнила, что сегодня к ней на обед приедут Эдгар с Дианой, а также Томми Мортимер и Лавди со своей школьной подругой. С Томми Мортимером она была давно знакома, они много раз встречались, когда он приезжал из Лондона в Нанчерроу отдохнуть от суеты большого города. Поскольку этот мужчина был близким другом Дианы и из него, как из рога изобилия, сыпались цветистые комплименты, Лавиния поначалу относилась к нему настороженно, подозревая недостойные намерения, и возмущалась тем, как он увивается вокруг жены бедного Эдгара. Со временем, однако, Лавиния убедилась, что он не из тех, кто разрушает чужие браки; теперь она только посмеивалась над его экстравагантными выходками и даже полюбила его. А вот
