Прорабы духа

где «да» растягивается в «да не-ет…».

Мне жаль тебя, человек-эластик.
Прожил — и пусто, как после ластика.

Ты столько вытер идей и страсти,
а был ведь живой, был азартом счастлив…

Ты ж трусишь, раздувшись поверх рейтуз, —
пиковый, для всех несчастливый рай-туз…

Человек

Человек меняет кожу,
боже мой! — и челюсть тоже,
он меняет кровь и сердце.
Чья-то боль в него поселится?

Человек меняет голову
на учебник Богомолова,
он меняет год рожденья,
он меняет убежденья
на кабинет в учрежденье.
Друг, махнемся — помоги!
Дам мозги за три ноги.
Что еще бы поменять?
Человек меняет мать.

Человек сменил кишки
на движки,
обновил канализацию,
гол, как до колонизации,
человек меняет вентиль,
чтоб не вытек,
человек меняет пол.
Самообслуживанье ввел.

Человек меняет голос,
велочек немяет логос,
меночек осляет Сольвейг,
елечвок левмяет ослог…
Бедный локис, бедный век!
Он меняет русла рек,
чудотворец-человек.

Наконец он сходит в ад.
Его выгнали назад:
«Здесь мы мучаем людей,
а не кучу запчастей».
Он обиделся, сопя.
И пошел искать себя.

Духовное взяточничество

Разве взятка система «Вятка»?
«Лада» в лапу не хороша.
Процветает духовное взяточничество.
И нищает наша душа.

Мы улыбку даем, как рубчик.
Подхалимы бряцают туш.
Пострашнее других коррупций
лихоимство душ.

Прозаический шеф журнала
начинает писать стихи,
и критические журчалы
сразу патокой истекли.

Ты не Пушкин и вряд ли Вяземский.
Плох твой стих. Зато пост хорош.
Ты, товарищ, — духовный взяточник.
Ты борзыми статьями берешь.

Может, новый Есенин и Хлебников
в дверь издательскую не прошли