— Я показала Агнес фотографию на вашей книге, и она чуть в обморок не упала, потому что вы с моим отцом очень похожи. Поэтому-то я и приехала. Агнес ведь хорошо его знала. И я не выглядела бы такой растяпой, если бы у меня не украли кошелек. До того я неплохо справлялась. И я правильно пересела на свой рейс, просто мой багаж увезли в Мадрид.
— Вы что, никогда не путешествовали в одиночку? — изумленно спросил Джордж.
— О нет, много раз. Но только на поездах: в школу и обратно, ну и все такое.
Было в нем что-то заставлявшее ее говорить абсолютно искренне.
— И меня всегда кто-нибудь встречал… — она пожала плечами. — Ну, вы знаете.
— Не знаю, но верю вам на слово.
Она начала отхлебывать суп.
— Если мой отец действительно был вашим троюродным братом, значит, мы родственники.
— Очень дальние.
— Да уж. А вы были знакомы с моим отцом?
— Нет. Никогда его не видел. — Он нахмурил брови. — Как вы сказали вас зовут?
— Селина.
— Селина. Что ж, вот вам еще одно доказательство того, что вы не моя дочь.
— Почему?
— Я бы в жизни не наградил девчушку таким именем.
— А как бы вы ее назвали?
— Мужчины редко мечтают о дочерях. Обычно думают, как назвать сына. Наверное, Джордж Дайер- младший.
Он поднял стакан в честь своего вымышленного сына, допил и поставил его на стол.
— Давайте, доедайте суп и пойдем разыщем вашего таксиста.
Пока он складывал миску и стаканы в раковину и кормил проголодавшуюся Жемчужину, Селина в ванной вымыла лицо и руки, расчесала волосы и снова надела чулки и туфли. Когда она вышла оттуда, Джордж сидел на террасе снова в капитанской фуражке и смотрел в бинокль на гавань. Селина подошла и встала рядом с ним.
— Какая из них ваша?
— Вон та.
— А как называется?
— Эклипс.
— Она кажется слишком большой, чтобы ходить на ней в одиночку.
— Она и правда большая. Обычно у меня есть команда. — Он добавил: — Я всегда беспокоюсь, когда начинается шторм. Чертово море — тут сильное течение, оно огибает мыс, и уже бывало, что яхту срывало с якоря.
— Уверена, здесь она в безопасности.
— Скалы выдаются слишком далеко на глубину, ни в чем нельзя быть уверенным.
Она взглянула на небо. Оно было тяжелое, свинцово-серое.
— Снова будет шторм?
— Да, ветер переменился. Прогноз, похоже, оправдается.
Он опустил бинокль и с высоты своего роста посмотрел на нее.
— Вы попали в грозу прошлой ночью?
— Она застигла нас над Пиренеями. Еле-еле смогли приземлиться в Барселоне.
— Я не против шторма в море, но пролететь через грозу на самолете — увольте. Вы готовы?
— Да.
— Поедем на машине.
Они вернулись в дом, он поставил бинокль на стол, а Селина взяла свою сумочку и мысленно попрощалась с Каса Барко. Она столько передумала, пока добиралась сюда, и вот теперь, спустя всего несколько часов, должна была уехать. Навсегда. Она взяла пальто. Джордж спросил:
— Это еще что? На кой черт оно вам?
— Это мое пальто. В Лондоне холодно.
— Надо же, я и забыл. Давайте, я его понесу. — Он перекинул пальто через руку и добавил: — В потерянном багаже есть и свои плюсы. Можно путешествовать налегке.
Они вышли из дома. Джордж указал ей на машину, и Селина поначалу решила, что это какая-то шутка. Машина выглядела так, словно ее разукрасили для студенческого карнавала; ей страшно хотелось спросить, сам ли он придумал покрасить колеса в желтый цвет, однако ей не хватило решительности. Они забрались внутрь, Джордж положил пальто Селине на колени, завел мотор, включил передачу и стал разворачиваться, заставляя машину совершать бешеные скачки взад-вперед. Казалось, катастрофа неминуема. Один раз они со всего размаху налетели на стену. Потом сдали назад, и задние колеса нависли над узкой лесенкой, а машина угрожающе зашаталась. Селина зажмурила глаза. Наконец они вырвались из переулка и загрохотали по дороге, оставляя за собой густой шлейф выхлопных газов. Откуда-то из-под ног у Селины раздавался леденящий душу лязг. Обивка сидений прохудилась, ковровое покрытие истерлось много лет назад, и сейчас пол в машине больше напоминал дно помойного ведра. Селине оставалось надеяться, что яхту Джордж поддерживает в более работоспособном состоянии — ради собственного блага.
Тем не менее поездка через Кала-Фуэрте в машине Джорджа Дайера доставила ей немало приятных мгновений. При виде их детишки заливались смехом и махали руками, радостно их приветствуя. Женщины, сидевшие в садиках или болтавшие с соседками, стоя в дверях, улыбались и кивали. Мужчины, сидевшие за столиками кафе или возвращающиеся с работы, останавливались, пропуская их машину, и выкрикивали шуточки на испанском, которых Селина не понимала — в отличие от Джорджа.
— Что они говорят?
— Спрашивают, где это я нашел мою новую сеньориту.
— И все?
— Этого недостаточно?
Они эффектно подрулили ко входу в отель Кала-Фуэрте и затормозили так резко, что из-под колес поднялось облако белой пыли, которая тут же стала оседать на столики и в бокалы постояльцев Рудольфо, сидевших на террасе и наслаждавшихся первым за сегодняшний вечер аперитивом. Какой-то англичанин с возмущением пробормотал «чертов осел», но Джордж Дайер проигнорировал его слова, выскочил из машины, не потрудившись открыть дверцу, и пошагал по лестнице вверх, к двери с занавесом из цепочек. Селина двинулась следом за ним.
— Рудольфо!
Рудольфо стоял за баром. Он сказал на испанском:
— Нечего кричать.
— Рудольфо, где таксист?
Рудольфо даже не улыбнулся. Разливая напитки, он бросил коротко:
— Уехал.
— Уехал? И что, не взял денег?
— Еще как взял. Шестьсот песет.
— Кто же ему заплатил?
— Я, — ответил Рудольфо. — И мне надо с тобой поговорить. Подожди, я должен обслужить клиентов.
Он вышел из-за стойки, прошел мимо них, не говоря ни слова, и исчез за занавесом на террасе. Селина посмотрела на Джорджа.
— Он рассердился?
— На первый взгляд кажется да.
— А где Тони?
— Уехал. Рудольфо ему заплатил.
Ей потребовалась секунда или около того, чтобы осознать масштабы бедствия.
— Но если он уехал… как же я вернусь в Сан-Антонио?
— Понятия не имею.
