ведущего просто руки-ноги длиннющие и тянутся во все стороны.
– Так это он и есть – упырь-прорицатель. С описанием совпадает, – заключила Татьяна.
Панна Хортица подозрительно поглядела на меняющуюся резьбу качелей. Та складывалась то в умильно-заискивающую рожицу, то, наоборот, пыталась принять надменно-неприступный вид и наконец сдалась, покорно растекаясь деревянными завитками:
– Ну да, да! Я и есть упырь-прорицатель! А это, между прочим, была для меня единственная возможность обойти заклятье и рассказать вам об остальных турах квеста! Напророчить! А вы в этого кровопийцу впились, как будто сами из таких! А я вам, между прочим, намекал, что вы не с тем упырем имеете дело! Я вам… я вам подмигивал!
– Замечательно! Меня сжечь собирались, а я должна следить за вашими подмигиваниями! – возмутилась панна Ирина. – Подвинься! – скомандовала она Татьяне и уселась рядом с ней на доске качелей. Горестно нахохлилась, подперев черноволосую голову кулаком. Она казалась очень несчастной и совершенно замерзшей. Графиня чувствовала, как от ее соседки просто тянет холодом. Скинув с себя шаль, она попыталась набросить ее Ирине на плечи, но та остановила ее.
– Не выдумывай! Совсем не холодно! – она подняла голову, оглядывая осенний сад, затянутое тучами небо, свою рясу из мешковины, и пробормотала: – А чего это мне не холодно? – подумала еще мгновение и пришла к заключению, расстроившему ее еще больше: – Обупыриваюсь. Счастье-то какое до кучи привалило! Слушайте, – она повернулась и принялась ковырять пальцем резьбу качелей. Деревянные завитушки морщились, но покорно терпели. – Если упырь был не тот и предсказание неправильное, как мы в следующий тур перескочили?
– Ну-уу… Видите ли, паненка, магия – весьма условная область, – глаза уловили непонимание на лице панны Ирины. – Условие было – получить предсказание упыря. Упырь был? Был. Предсказал? Предсказал. Значит, формально условие выполнено, нет никаких оснований не пропускать вас в следующий тур.
– Так он нам предсказал, что мы все умрем! Что я сама убью своих друзей!
– Правильно, – согласился ведущий. – Если за оставшиеся тридцать шесть часов из игры не выберетесь, станете упырицей и загрызете своих друзей с полным удовольствием.
Цыганенок сделал вид, что заинтересовался чем-то в глубине аллеи, и на всякий случай отошел подальше. Приложив все усилия, чтобы это выглядело пристойно, панна Татьяна отодвинулась от своей соседки. Хотела и вовсе встать – боязно! – однако всевластное чувство приличия удержало. Панна Ирина, несомненно, поняла бы ее мотивы и оскорбилась.
– Выберетесь – окажетесь в реальном мире, а предсказание останется в игре и не будет иметь к вам никакого отношения, – поскрипывающим в такт качаниям голосом вещали качели.
– Бр-р, – панна Ирина потрясла головой. – Ничего не понимаю. Ладно, Танька… то есть Татьяна Николаевна теперь с нами, как нам из этого тура дальше выбираться?
Графиня взглянула на свою соседку с возмущением. Ужель она и впрямь полагает, что Татьяна бросит свою пусть не счастливую, но привычную и налаженную жизнь и ринется в загадочный мир, где нет государя-императора, дети отправляются в рыцарские квесты, повсюду вампиры, по воздуху летают тюнингованные автомобили и… где живы мама? и папа??
– Ничего особенного, – небрежно скрипнули качели.
Выражение лица панны Ирины стало обреченным:
– Все ясно – значит, практически невыполнимо!
– Вам нужно добыть клинок Устима Кармалюка![6] – торжественно провозгласил ведущий.
– Кого? – в один голос охнули панна Ирина и цыганенок.
– Есть такой местный Робин Гуд, – небрежно пояснила графиня. – Сосед наш, пан Пигловский, отдал его в солдаты, тот бежал, был пойман, бит палками, бежал снова, его опять ловили, сослали в Сибирь, он удрал и оттуда… Ныне со своей шайкой разбойничает на Подолье.
– Грабит богатых, раздает бедным? – поинтересовалась панна Ирина.
– Навряд для разбойника имеет смысл грабить бедных, – сухо ответила графиня. – Папа? говорил: ежели бы гро?ши доставались Кармалюку тяжким трудом, он не столь бы легко их раздавал.
– А где его найти, этого Кармалюка? – поинтересовалась панна Ирина. – Желательно побыстрее, пока я еще и упырихой не заделалась. Помимо всего прочего.
– Ежели бы все и каждый знали, где его найти, Кармалюк давно б уже сидел в кандалах в Каменецком замке! Умен разбойник, хитер, повсюду у него шпионы. Обычно он сам приходит туда, где есть богатая пожива, и ни панская дворня, ни жандармы, ни государевы солдаты не умеют его остановить, – панна Татьяна вдруг замолчала, озаренная мыслью столь неожиданной, что, подобно панне Ирине и цыганенку, застыла, вполне по-плебейски открыв рот. Лишь невероятное усилие позволило ей согнать с лица неподобающее воспитанной девице выражение. – Сдается мне, я знаю, что может заставить Кармалюка явиться в наше поместье! Только ежели вы думаете, панна Хортица, что я поверила историям про иную жизнь и отправлюсь с вами в глупое рыцарское странствие, так вы изволите ошибаться! Не знаю, из каких глубин времени и пространства вы прибыли, но я барышня современная и в сказки не верю!
Глава 7
На балу как на балу
– Ладна паненка зро?сла, ладна, nic ne mowie[7], – оглядывая графиню, будто свинью на ярмарке, процедил крепко сбитый немолодой уж пан, а двое таких же немолодых и крепко сбитых его сотоварищей одобрительно закивали. – Туалет дорогой, небось, по почте выписанный, – одним наметанным взглядом он оценил Татьянин наряд. Его худосочный сыночек, наверняка затянутый в корсет для большей стройности, завистливо вздохнул и стряхнул с рукава своего немилосердно зауженного сюртука невидимую пылинку.
– Весьма рада, почтенные паны шляхта, прошу в дом, – сделав приветливый жест, графиня вымученно улыбалась и старательно держала улыбку, пока каждый из гостей небрежно прикладывался к ее руке. Троица старших панов – пан Анатоль, пан Мыколай да пан Викто?р – находилась в теснейшей дружбе с паном Владзимежем. Они даже похожи были, словно под одну гребенку выделаны: коротко стриженные, с толстыми бычьими загривками и хитрыми глазками на вроде бы простодушных толстомясых лицах. Панна Татьяна не удивлялась, что, когда пан Владзимеж со компанией возжелали прибрать к ручищам графское наследство, перед их напором отступила даже самоуверенная Оксана Тарасовна.
Ох, как бы негодовали паны, кабы дознались, что предводитель их славной компании, пан Владзимеж, всех претендентов попытался обойти да Татьяну перед самым затеянным экономкой аукционом и умыкнуть! А впрочем, не все ли ей равно, кто победит – пришелепкуватый Томашек или сей затянутый молодчик, который даже к руке ее склониться толком не может – корсет не пускает! Любой ей отвратителен, сговор с каждым станет ей погибелью, ежели только… ежели только не сработает ее план!
Графиня нетерпеливо глянула сквозь широко распахнутые двери. Во двор въезжали коляски, высаживая у парадного крыльца празднично разодетых гостей. Пестрая вереница соседей неторопливо поднималась по ступеням, приветствуя встречающую их у лестницы молодую графиню. Трепетали веера, колыхались цветы и кружева на шляпках, панночки глядели на Татьянин петербургский туалет блестящими от зависти глазами. Особливо досаждал ненавидящий взгляд Марыси, от какового даже завитки на графинином затылке вроде как сами собой шевелились. Татьяна чувствовала некоторое раскаяние: впервые гнев беловолосой воспитанницы вполне оправдан. Может, и не след им с панной Ириной поступать столь бесцеремонно? Однако не могла же панна Ирина отправляться на бал ни в своей расписанной дьявольскими символами робе из мешковины, ни в детских Татьяниных платьицах.
– Взгляните только на этих троих лайдаков![8] Гуляки бессовестные, все как есть в долгах, а хватает наглости являться в приличном обществе! – неодобрительно процедила пани экономка, вместе с Татьяной принимающая гостей. Татьяна увидела появившиеся в дверях три стройные мужские фигуры.
