– Сама говорила, здесь и другие тоже играют! – вклинился Богдан. – Помер уже кое-кто, ну так другие жить хотят! А без нас им не выбраться!
Ну естественно, все как всегда! Как будто они память и не теряли! По ерунде будут до хрипоты цапаться, а как в важном деле, так всегда вместе! И между прочим, против нее! Ирка надулась:
– Совсем придурки! Утро уже, до конца игры полсуток осталось – а еще целых два тура надо пройти!
– До конца игры осталось целых полсуток, – решительно отрезала Татьяна. – И всего два тура!
Вот бестолочи упрямые! Безнадежно пожав плечами, Ирка наклонилась над колодцем, вглядываясь в темнеющее далеко внизу темное зеркало воды. Провела языком по губам.
– Пить хочется…
– Здешнюю воду пить нельзя, соленая очень, – примирительно откликнулась Татьяна.
Но Ирка ее не услышала. Она слышала другое. Она могла поклясться, что в самой глубине колодца быстро и легко протопотали чьи-то ножки. Будто кто-то очень маленький пробежал. Ирка озадаченно уставилась в темный провал. По воде они там бегают, что ли? Или все-таки показалось? Вокруг стояла полная тишина.
– Ты что-то сказала? – все еще вслушиваясь, переспросила она у Таньки.
– Где-то в первой половине XVII века вода в этом колодце вдруг испортилась, – покладисто повторила графиня. – Соленой стала, как кровь. Его закрыли, а потом построили вот этот павильон. Мы ведь в Армянском колодце, – пояснила она.
Вода стала соленой, как кровь? Да еще и в первой половине XVII века? Позабыв о недавно слышанных звуках, Ирка с сомнением поглядела в отверстие. А что, сходится – между колодцем в подземельях ратуши, возле которого они прихлопнули упыря, и здешним колодцем вполне могли быть какие-нибудь трубы или протоки.
– А при чем здесь армяне? – поинтересовалась Ирка.
Графиня удивилась:
– У них тут еще от основания города своя община, очень сильная.
Точно, общины! Как его, Стол Согласия – памятник прямо под стенами замка – семь камней вокруг бетонного круга. Хаим Янкель называл их могилками инопланетян, а Танька сказала, что на самом деле камни символизируют семь общин города: украинскую, русскую, польскую, литовскую, еврейскую, цыганскую… – Ирка посмотрела на Богдана, – и… да, армянскую!
Ирка подняла руку и стянула с головы трофей первого тура – старинную треуголку, сейчас принявшую вид вышитой шапочки с длинной кружевной накидкой.
– Танька, а ты случайно не знаешь, это не из армянского костюма? – сунув шапочку графине под нос, поинтересовалась Ирка.
Графиня слегка поморщилась на «Таньку», но поправлять не стала.
– Я видела похожие, – согласилась она. – Папа? брал меня с собой, когда его в армянский Николаевский собор на благодарственное жертвоприношение приглашали.
– На что?
Графиня снисходительно улыбнулась:
– Армяне – самые древние в мире христиане, оттого в их вере многое от поклонения стародавним богам. Они в своих церквях овец в жертву приносят, – Танька лукаво улыбнулась. – Но только если Господь выполнит, о чем в молитвах просят.
– Ясно, аванс, значит, не дают, – несколько ошарашенно пробормотала Ирка, продолжая разглядывать шапочку, в которую превратилась треуголка. У цыган она была шалью, на балу – шляпкой, на войне – пилоткой, а теперь – вот! И находятся они у Армянского колодца…
– Ну и где же тут армяне? – задумчиво спросила Ирка.
От потолка павильона отделился кирпич и аккуратно тюкнул Ирку по макушке. Девчонка задушенно хрюкнула и в очередной раз потеряла сознание.
Глава 18
Похищенные ачуч-пачуч
«Как же мне это все надоело!» – приходя в себя, подумала Ирка. Третьи сутки нормально не спать, а вместо этого терять сознание – приходить в сознание, терять – приходить. То в овраге, то у вампира в зубах, то под землей! Вот сейчас она очухается окончательно, выяснит, где она очутилась на сей раз – и кому-то не поздоровится! Она еще не знает, кому, но кому-то – обязательно!
Она лежала на спине и чувствовала, что слегка покачивается, будто на заднем сиденье машины. Вокруг было темно.
Она хотела протереть глаза, но не смогла поднять руку; хотела сесть, но не смогла пошевелиться.
Тонкие веревочки опутывали все ее тело от подмышек до колен; руки и ноги были крепко стянуты веревочной сеткой; веревочки обвивали каждый палец. Даже забитые землей волосы были переплетены веревочками.
Ирка была похожа на пойманную в сеть рыбу. И еще на кого-то, о ком она совершенно точно читала. Только сейчас ей никак не удавалось вспомнить – на кого именно…
Вдруг что-то быстрое, как мышка, пробежало у нее по ноге. Вот вскарабкалось на живот, поползло по груди, подбираясь к подбородку.
Ирка скосила один глаз.
У самого ее подбородка стоял человечек, настоящий человечек с руками и ногами! А еще с курчавыми черными волосами, темными, как изюм, глазами и выдающимся носом! А весь человечек не больше огурца!
Грунтового, не парникового, некрупного такого огурчика.
– Армянин? – со стоном поинтересовалась Ирка.
– Ачуч-пачуч! – обиженно откликнулся человечек и горделиво стукнул себя в грудь крохотным кулачком. – Я – Армен, грозный повелитель великого народа маленьких ачуч-пачуч!
– Ачуч-пачуч! Ачуч-пачуч! Слава! – откуда-то прямо из-под нее отозвались десятки, нет, сотни звонких голосишек.
До Ирки дошло наконец, кого именно она сама себе напомнила, когда очнулась вся связанная тоненькими веревочками.
– Чтоб его, этого ведущего, с его шестым туром! – взвыла она. – У Гулливера, значит, лилипуты, у Артура – минипуты, а у меня – армянские карлики ачуч-пачуч?
– Панна Ирина, кто такие минипуты? – стонуще откликнулся Танькин голос.
– Гадалка, а гадалка! А лилипуты кто? – из темноты поинтересовался Богдан.
Так, ребята здесь! Ирка попыталась поднять голову и увидеть друзей. Голову-то она слегка приподняла, натянув связывающие ее веревки, и даже повернуть смогла… и тут же отчаянно заверещала!
Конечно, она лежала не на заднем сиденье машины! Она лежала на плечах сотен ачуч-пачуч! И ее мелкие носильщики совершенно спокойно и хладнокровно, будто так и надо, будто они по ровному идут… маршировали по отвесной стене колодца! А сама Ирка висела вниз головой вдоль этой самой стены! И от падения ее удерживали только крохотные ручонки! Ой-ёй-ёй!
От Иркиного визга тащившие ее карлики, похоже, аж присели, потому что связанная ведьмочка зашаталась, забалансировав на их руках. У девчонки перехватило дыхание – сейчас они ее ка-ак уронят! Она вниз ка-ак булькнется! И даже крылья не развернешь – связана! Ирка замерла.
Торчащий у ее подбородка повелитель ачуч-пачуч поковырял в ухе:
– Слюшай, зачем кричишь, а? Нехорошо! – он укоризненно поглядел на Ирку и недовольно покрутил своим выдающимся шнобелем. – Я чуть не оглох из-за тебя, мне это не нравится совсем, да? – и он одним лихим прыжком сиганул куда-то в сторону.
