Неподалеку от Пуэр Пойнта губернатор Бут построил первую в Австралии железную дорогу протяженностью около двадцати километров. По ней курсировали вагоны, приводившиеся в движение узниками. В середине пути живые локомотивы, задохнувшись от бега, менялись, и вагоны с пассажирами и провиантом, а также строевым лесом тянула новая смена.
По даже этим каторжникам завидовали другие, содержащиеся в специальном здании тюрьмы, называемом образцовым.
Оно было построено крестом, по трем сторонам которого тянулись длинные коридоры, где располагались камеры, главным образом одиночки. В четвертой — была часовня. Высокая стена делила внутренний двор на четыре отдельных дворика. В тюрьме строжайше запрещались какие-либо разговоры, обращаться можно было только к стражникам, да и то шепотом. Перед выходом на прогулку узнику надевали на лицо маску, и он проходил в ней по коридору. В воскресенье каждого заключенного приводили в часовню и запирали в клетку, откуда он мог смотреть только перед собой — на амвон и пастора. Всю неделю ждали узники воскресной обедни, потому что им разрешалось петь гимны. Громко взывали они к богу, ни одни священник на имел такой усердной паствы! Целый час работали их голосовые связки, работали на совесть — ведь впереди были дни вынужденного безмолвия.
Но и ад на для всех был одинаков. Строптивых приковывали к стене в одиночках, их никогда на выводили на прогулку, вместо этого приносили в камеру кучу камней для дробления. В свою очередь, им завидовали узники, которые попадали в «немые» камеры.
Здесь можно было кричать и шуметь вволю. Все равно ни один звук на проходил сквозь двойные каменные стены. Это были самые совершенные темницы. Стражник, который раз в день приносил положенный фунт сухого хлеба и кувшин воды («воды никогда на жалели», — заливался смехом гид), проходил через четыре двери, ведущие в камеру. Они были сделаны так, что каждую следующую нельзя было открыть, не заперев предыдущую. Таким образом, ни один луч света на проникал в камеру.
Гид по очереди запирает в камере на короткое время участников экскурсии. Нам хорошо известно, что это ненадолго. Скоро мы выйдем на солнце и глубоко вдохнем чистый воздух, но тьмы каменной поры невозможно выдержать даже несколько минут.
Услуги тюремного комбината завершались на Острове Мертвых, который можно разглядеть в центре небольшого залива сквозь развешанные для сушки сети рыбаков. Экскурсанты смотрят в ту сторону и тотчас направляются в ресторан, где их ждет обед. Ведь они с утра ничего не ели. Гид заверяет, что сейчас в Порт-Артуре можно вкусно пообедать, прежние времена, когда здесь получали только хлеб и воду, миновали! В бывшем сумасшедшем доме устроено нечто вроде дома культуры; пары кружатся в такт музыке там, где некогда метались в безумии люди, чья жизнь была полна горя и страданий. Садисты присматривали за безумными, угасавшими на этом далеком острове, где кандалы — единственное лекарство. Только «девятихвостая кошка» — кнут палача — заменяла «общеукрепляющий курс лечения»…
Экскурсанты подкрепляются в ресторане. Никто не желает посетить Остров Мертвых. Там находилось кладбище каторжников. Даже смерть не делала людей равными. Надгробия полагались только офицерам, солдатам и поселенцам. Те, которых привезли сюда против их воли, в кандалах, лежат в безымянных могилах.
Узник Марк Джеффри — бунтовщик из Ирландии. Сколько с ним было забот, сколько раз с помощью кнута старались направить его по стезе добродетели — все напрасно! Последний комендант, доктор Джон Коувердэйл, в конце концов пошел навстречу просьбе строптивого каторжника и позволил ему поселиться на Острове Мертвых. Бегство было исключено: Джеффри не умел плавать. И вот он стал жить среди мертвецов. Завел домашнюю птицу, возделывал маленький огородик. Людей он видел только тогда, когда в его царство прибывала лодка с гробом — еще одним подданным царства мертвых. Это были короткие визиты. Живые сразу же отправлялись в обратный путь. Похороны были быстрыми, Джеффри всегда имел одну могилу наготове. Он выкопал еще одну в стороне, времени для этого было достаточно. Она предназначалась для него самого.
Как смотреть картину?
Когда я уезжал из Австралии, в моем багаже находилась картина, нарисованная на большом куске древесной коры. Ее автором был Вийюла из племени булламуму. Я спросил его, почему кенгуру валлаби, тотем его племени, нарисован дважды — один раз нормально, другой — вверх ногами, но не понял его объяснений. Поблизости же не было никого, кто бы хорошо знал язык этого племени.
Только позже я узнал, что эти картины никогда не вешались на стены, ведь кочевые племена не имеют домов, а следовательно, и стен. Когда собирался совет племени, ее клали на землю и каждый мог хорошо видеть картину с разных сторон, стоя как за спиной художника, так и напротив него. А создатель картины в это время рассказывал историю, поясняющую ее сюжет.
Я усматриваю в этом некоторую аналогию, возможно даже символическую, тому впечатлению, которое остается от изучения Австралии. Чтобы оно отвечало действительной жизни страны, надо рассматривать ее с разных сторон. Иначе картина получится смазанной, полной неясностей; мы не поймем должным образом страны, расположенной в нижней части глобуса, люди которой, по представлениям древних, ходят вверх ногами, совсем так, как чернокожий художник нарисовал своих зверей.
Я проделал большой путь, и большой путь мне еще предстоял. Реактивный самолет оторвался от австралийской земли и оставил далеко за собой огни Сиднея. Я летел в Манилу и Гонконг, оттуда в Токио, где покидал австралийский самолет, чтобы на американском стремительно преодолеть Тихий океан и через Аляску лететь в Калифорнию.
Подали суп из хвостов кенгуру; мигали огоньки на крыльях самолета; сквозь монотонный шум мотора время от времени можно было расслышать сообщения о том, где мы пролетаем… Названия городов и поселков воскрешали их в моей памяти. Они словно стояли передо мною в ярком свете солнца.
Там, внизу, мелькали огоньки Чарлвилла, откуда я когда-то вылетел на операцию с «летающим доктором». Тучи закрывали Таунсвилл, где однажды, когда я возвращался из Новой Гвинеи, самолет совершил вынужденную посадку. Потом луна осветила Коралловое море. Мы покинули материк, который был когда-то «Великим Серым Хаосом».
Наутро самолет уже шел на посадку в столице Филиппин. В первых лучах солнца я увидел точки островов, которые сложились в слово «конец» моей повести об Австралии.
Послесловие
Австралия поражает всякого, кто знакомится с ее историей и современной жизнью, своей необычностью и даже парадоксальностью. Начать с того, что в существовании Австралии — этой таинственной Южной Земли — были уверены еще древние греки, но открыли ее европейцы позднее всех других обитаемых материков земного шара. Австралия — геологически древнейшая земля — все еще очень молодое государство, ибо о ее действительно независимом существовании стало возможным говорить серьезно лишь последние три десятилетия. До этого Австралия находилась в роли безгласного доминиона Британской империи, затерявшегося где-то «на краю света». Огромная по своим географическим размерам, Австралия и сейчас еще недостаточно изучена и в большей части своей очень мало заселена.
Страна, существовавшая до последнего временив основном за счет производства
