печати. Вот и сел, стоило ему в 1995-м поведать подробности биографии генерала Трофимова, сменившего Савостьянова на посту шефа московской ЧК. Затем разоблачили «агента» «Беллуны» — норвежской экологической организации, отставного военного моряка Никитина. Во Владивостоке бдительно откопали еще одного такого «врага» — военного журналиста Пасько… Не обижайте мастеров политического сыска: они работают, как умеют.
Тем временем натуральное шпионское поголовье росло и размножалось небывалыми темпами. Естественно, наблюдался и бурный прирост надоев и привесов: такого обильного урожая на сей ниве чекисты не собирали с благодатных времен Юрия Владимировича Андропова. Агент шел косяком: «Шпионов ловим, — устало признавался в конце 1994-го Степашин, — много поймали… Больше, чем за предыдущие пять-семь лет, вместе взятые». Наловили так много, что впору Николаю Ивановичу Ежову от зависти в преисподней переворачиваться! Если при Михаиле Барсукове улов и надои не снижались, то при Николае Ковалеве показатели и вовсе зашкалило. А уж с появлением такой новации, как «телефон доверия», агенты мирового империализма не выдержали: побежали сами сдаваться. Пачками. Один даже пожаловался: десять лет работаю на ЦРУ, а коварные янки что-то все на связь не выходят. Если не ошибаюсь, этот «агент» сдается те же лет десять — стоит лишь возникнуть угрозе недовыполнения плана по удоям и привесам — сразу и бежит. Не удивлюсь, если в Лэнгли о своем агенте из сводок Центра общественных связей узнают…
И что интересно: счет пойманных идет уже на многие десятки, а судебных процессов с приговорами — раз-два и обчелся.
А уж из сводок ЦОС ФСБ об отловленных в Чечне наемниках можно целый эпос составить. Но где они ныне, если ни единого суда над ними так и не было?!
Зато иные успехи на чеченском фронте очевидны. Одна лишь тайная операция по созданию «вооруженной оппозиции», с вербовкой чекистами российских военнослужащих для провалившегося танкового налета на Грозный в ноябре 1994-го многого стоит. Лубянка вправе гордится: она втянула нас в кровавую бойню. А потом были Буденновск, Кизляр и Первомайское — с «38-ю снайперами», великим полководцем Барсуковым и босиком от него убежавшими боевиками…
Николай Ковалев в роли директора ФСБ оказался более скромен: прилюдно в роли полководца рискнул выступить лишь однажды — в битве у стен шведского посольства 19 декабря 1997-го. Зато одно сражение он, похоже, выигрывает — у генерала Николаева…
Пусть спецслужб будет много — больших и красивых. Пусть они носят голубые мундиры и в канун 20 декабря пьют хоть за здоровье Феликса Эдмундовича и Юрия Владимировича, хоть за Малюту Скуратова — лишь бы дело делали, а не «лепили».
Кто только не пытался у нас заняться гиблым делом реформирования тайной полиции. Бакатин, например. Однако, как не без удовольствия пишет генерал Широнин (тоже ветеран «Пятерки»!), «Лубянка… нашла все же способ, чтобы его отторгнуть».
14. Вечно живые
За полтора месяца до президентских выборов, 7 февраля 2000 года, Путин издает Указ № 318 — «Об утверждении Положения об управлениях (отделах) Федеральной службы безопасности Российской Федерации в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах (органах безопасности в войсках)».
Бурной дискуссии этот документ не вызвал, не до того: все интеллектуальные силы в той или иной степени задействованы в активных мероприятиях захватывающей спецоперации «26 марта»,[63] другая операция, которая «контртеррористическая», тоже в интересной стадии — там, согласно сводкам «МАНИЛЯСТРЖЕМБИНФОРМБЮРО», наступал очередной (седьмой, тринадцатый?) этап.
В общем, прошел указ об особистах тихой сапой. Одни не углядели во всем этом ничего нового: «Речь идет лишь о приведении аббревиатуры в соответствие с сегодняшними реалиями — прежнее Положение, принятое Указом от 19 февраля 1993 г., регламентировало нашу деятельность не в составе ФСБ, а в качестве подразделения Министерства безопасности», — устало откомментировали новацию в Управлении военной контрразведки ФСБ.
Другие, напротив, заохали: ах, в войсках снова появились чекисты, которые будут везде совать свой нос и вербовать стукачей — примерно такого рода оценки превалировали в прессе. Причем в подробности никто не вдавался, не говоря уж о том, чтобы сделать хотя бы краткий экскурс в историю или хотя бы сравнить нынешний документ с прошлыми. И ведь что любопытно: многие вполне искренне считают, что особые отделы накрылись медным тазом аж в 1991 году! Загляни эти комментаторы ненароком в сборники законодательных актов, вот восторгов-то было бы от «открытия», что особые-то отделы никогда и никуда не исчезали!
Тогда в чем вообще сыр-бор и отчего это «менять аббревиатуру» загорелось именно накануне президентских выборов — так ли уж месячишко-другой с этим потерпеть нельзя было?
Сделаем экскурс в историю, чтобы просто понять: что, собственно говоря, представляет собой эта структура и для чего предназначена.
До Первой мировой войны отдельно и структурно оформленного органа военной контрразведки в России не существовало. Посему «борьбой со шпионством» на этом поле занималось сразу несколько ведомств, но все эпизодически: военная разведка, Департамент полиции и Охранное отделение. Собственно вопрос о необходимости разграничения разведывательных и контрразведывательных функций впервые внятно поставили в начале XX века. В июне 1903 года для противодействия иностранному шпионажу было создано Разведочное отделение Главного штаба (не путать с разведкой!). Деятельность которого к январю 1905 года была совершенно парализована конфронтацией с Департаментом полиции: сотрудники этого департамента, совершенно не считаясь с интересами военных, нагло вторгались в их сферу. Конфронтация продолжалась до июня 1906 года, пока не было упразднено возглавляемое ротмистром Комиссаровым специальное отделение «по разведке военного шпионства» при Департаменте полиции — прообраз, по существу, особых отделов! Только в той межведомственной борьбе победа осталась за военными: именно они ловили шпионов и предателей в собственных рядах. Генштаб всегда был твердо уверен: военная разведка и контрразведка настолько взаимосвязаны, что по определению должны быть сосредоточены в одних руках. Впрочем, решение этого вопроса затянулось еще на пять лет.
Однако не за горами была война и Россию захлестнула волна шпионажа. Посему в 1908 году создали межведомственную комиссию по организации контрразведывательной службы: туда входили чины военной разведки, департамента полиции, Отдельного корпуса жандармов, охранного отделения. Посовещавшись три года, комиссия пришла к выводу: «департамент полиции не обладает специальными знаниями военной организации русской и иностранных армий и, вследствие этого, не может руководить контрразведочной службой». И порешили: таковая должна быть «в ведении военного начальства». 8 (21) июня 1911 года военный министр утвердил первые в истории России «Положение о контрразведывательных отделениях» и «Инструкцию начальникам контрразведывательных отделений». Теперь любой, занимавшийся сбором всяких сведений о вооруженных силах России, становился «клиентом» военных контрразведчиков.
Впрочем, во главе контрразведывательных отделений поставили офицеров Отдельного корпуса жандармов. Заметим, что все эти офицеры в прошлом не один год прослужили на строевых должностях в армии, так что в военном деле понимали, и немало. Но главная их ценность была в умении вести агентурную работу среди населения. Но находились эти отделения «всецело» (цитирую по документу) в ведении штабов военных округов, и свои отчеты представляли не в штаб Отдельного корпуса жандармов, как вы могли бы подумать, а исключительно окружному генерал-квартирмейстеру — то есть, начальнику разведки.
