Культурология (конспект лекций)

культурные и индивидуальные ценности. Целый ряд государств и культур демонстрирует свое активное, нередко агрессивное и взрывное по форме самоопределение, освобождение от патерналистского влияния со стороны традиционно доминировавших государств и культур, категорическое непринятие глобальных культурных изменений. Всеобщему процессу открытия различных границ они противопоставляют растущую непроницаемость своих собственных и гипертрофированное чувство гордости своей культурной самобытностью. Все это усугубляется наличием нерешенных исторических проблем, главным образом геополитических, ведущих к изменению границ политико-экономических пространств, появлению «горячих точек», превращению границ между культурами в военные рубежи.

Историческая практика свидетельствует, что в самом процессе культурной глобализации изначально заложен определенный конфликтный потенциал, поскольку зачастую приходится пересматривать или отказываться от некоторых традиционных принципов и ценностей собственной культуры. Различные общества реагируют на чуждые изменения по-разному. Диапазон сопротивления процессу слияния культур достаточно широк – от пассивного неприятия ценностей других культур до активного противодействия их распространению и утверждению. В результате мы являемся свидетелями многочисленных этнорелигиозных конфликтов, националистических настроений в политике, региональных фундаменталистских движений. Это в большой степени относится к традиционным культурам Кавказа, к исламской культуре, архаичным культурам Африки, некоторых стран Латинской Америки и Азии.

3. Рутинизация и виртуализация культуры

В последнее время сторонники культурологического подхода все чаще говорят о том, что единство в многообразии, плюрализм культур и единые этические принципы человеческого общежития уже перестали быть дилеммами ценностного выбора. Так, в частности, авторы «Всемирного доклада по культуре», выявившие на основе анализа данных о степени удовлетворенности людей, об их надеждах на будущее, об уровне доверия и толерантности, о географических параметрах самоидентификации, об отношении к гендерной проблеме, к браку и семье и т. д. довольно широкий разброс ценностей, считают нынешнее состояние «этапом эволюции» в направлении более высокого уровня культурного единства.

Отметив, что международная система ценностей не разделена внутри себя непроницаемыми перегородками, они перечисляют следующие составляющие «господствующего культурного климата»:

1) идеал демократии (несмотря на отсутствие всеобщей приверженности правам человека);

2) идеал терпимости (хотя в отношении иностранцев он проявляется лишь частично и не всегда распространяется на некоторые меньшинства, например на гомосексуалистов);

3) ориентацию на локальный уровень артикуляции интересов (город, в меньшей степени – страна);

4) идею женской эмансипации и довольно либеральные взгляды на брак;

5) признание наличия проблем, связанных с окружающей средой (но не столь выраженное, как привыкли думать специалисты по экологии);

6) стремление защитить детей от воздействия неблагоприятных факторов.

На наш взгляд, вывод об однозначном доминировании в глобализирующемся мире тенденции к росту культурного единства вряд ли правомерен.

Формирование единого информационного пространства и универсализация потребительских стандартов не снимают проблемы поддержания «разнообразия» (как характеристики идентичности), а кажущаяся безвариантность глобализации по неолиберальному сценарию стимулирует поиск альтернатив. Вопрос о том, какими они будут, остается открытым, хотя исследования «глобального гражданского общества» констатируют формирование на транснациональном уровне качественно новых структур.

Какова же роль социокультурных факторов в выработке альтернатив развития и как оценить основные направления социокультурной динамики на едином пространстве информации и коммуникаций?

Многообразие современного социального опыта и возможностей выбора жизненных стилей и культурных моделей стимулирует падение запретов и рутинизацию этого опыта. Стремительный рост потребностей вовсе не означает соотносимую степень их удовлетворения, равно как и расширение доступа к достижениям культуры не ведет напрямую ни к увеличению их востребованности, ни к заметному прорыву в качестве образования. Скорее можно говорить о «десакрализации» культуры. В результате уменьшается значимость общегуманитарного знания. Оно утрачивает функции фактора, структурирующего пространство коммуникации, уступая их носителям информации. Экспансия кино, телевидения, Интернета повышает роль визуальности, зрительного восприятия культурных образцов, способствует подмене последних знаками и символами. Виртуальные культурные модели завоевывают все более прочное место в массовой культуре.

Попытки выйти за рамки сетевого мира постоянно возвращают в него. Формируясь на стыке модернистской и традиционалистской ориентаций, вектор российской социокультурной динамики пролегает в системе координат глобализации и поиска своего места в миропорядке.

Выбор конкретных стратегий развития зависит от предпочтений властной элиты, а функции реального социального интегратора выполняет институт политического лидерства. Национальные интересы отождествляются с государственными, а последние нередко подменяются интересами стоящих у власти элитных групп.

Высокий уровень социальной разобщенности препятствует накоплению культурных ресурсов модернизации. Параметры социокультурной динамики задает взаимодействие неустоявшихся культурных моделей и социального опыта трансформирующегося социума, расколотого по многочисленным линиям.

Все вышесказанное можно выразить словами отечественного мыслителя А. Дугина. Он выделяет следующие тенденции в культуре на пороге XXI в.:

1) мондиализацию (глобализацию) американизма как эрзац- культуры.

Нивелировка экономической и политической модели в планетарном масштабе предполагает установление единого культурного стереотипа. Моделированием такого стереотипа по логике вещей должны заниматься те силы и полюсы, которые являются спонсорами и кураторами всего процесса глобализации.

Американский образ жизни, штампы американизированной эрзац-культуры, транслируемые через глобальные масс-медиа, постепенно вытесняют локальные культурные проекты, подстраивая историческое многообразие под одномерные заведомо заданные образцы.

Одновременно существует и обратный феномен: консолидация региональных национальных и религиозных анклавов для сопротивления культурной экспансии;

2) феномен постмодерна. Общая тенденция изменения качества цивилизации, возникновение новых факторов человеческого бытия и существенное видоизменение привычных форм жизни, связанные с серьезностью исторических трансформаций, проявляются в организации нового типа культуры или общего знаменателя в развитии культуры. Это явление принято называть постмодерном. Речь здесь не идет о конкретном художественном стиле, речь идет об общей тенденции, которая затронет в будущем все культурные направления;

3) универсализм и дифференциализм в постмодерне. При этом окончательный вектор постмодерна в культуре пока не определен. Это явление может претерпеть серьезную эволюцию и скорее всего будет развиваться по сложной траектории. В постмодерне заведомо можно различить унификационный аспект, сопряженный с мондиализацией цивилизационных штампов под эгидой Запада, и дифференциалистский аспект, связанный с реакцией геоэкономических зон, национальных и религиозных культур на вызов «глобализма»;

4) альтернативные культурные проекты (фундаменталистский, неоконсервативный, экологический). В рамках поиска альтернативы глобализации американской эрзац-культуры можно различить контуры иных, противоположных по основной ориентации культурных проектов;

5) роль медиакратии. Роль СМИ и новых информационных технологий (сеть Интернет или аналогичные проекты интерактивного виртуального типа) в культурном процессе будет геометрически повышаться. Зрелищная сторона вытесняет смысловую окраску объекта. Постепенно информационная функция СМИ будет расширяться до культурообразующей.

Модель «общества зрелища» (Ги Дебор), утвердившаяся в странах Запада, будет переноситься на остальные регионы.