Прусский король опасался за свою столицу, австрийский главнокомандующий не желал победы, одержанной одними русскими без участия австрийцев, что могло бы иметь важные политические последствия.
Поэтому, пока Фридрих сосредотачивал свою армию в районе Берлина, Даун двинул к Франкфурту корпус Лау-дона, приказав ему предупредить там русских и поживиться контрибуцией.
Однако 19 июля Франкфурт был уже занят русскими. Салтыков намеревался двинуть конницу Румянцева на Берлин, однако, появление там Фридриха заставило его отказаться от этого плана. Соединившись с корпусом Лаудона, Салтыков занял крепкую позицию у Кунерсдорфа.
1 августа Фридрих обрушился на Салтыкова и в происшедшем на кунерсдорфской позиции жестоком сражении был наголову разбит, потеряв две трети своей армии и всю артиллерию.
Фридрих намеревался было обойти русскую армию с тыла, как при Цорндорфе, но Салтыков немедленно повернул фронт кругом, атака Фридриха захлебнулась. Перейдя в решительное контрнаступление, русские опрокинули армию Фридриха, а кавалерия Румянцева совершенно доконала пруссаков. Из 48 тыс. солдат королю не удалось собрать после боя и десятой части.
Хотя во многих исторических трудах фигурируют следующие цифры потерь пруссаков — 20 тыс. убитых и свыше
2 тыс. дезертиров, однако, Антон Керсновский в своей «Истории русской армии» утверждает, что их потери должны быть не менее 30 тыс. Русские потеряли до третьей части своего войска. В австрийском корпусе Лаудона было убито около 2500 человек, что составило седьмую часть корпуса.
Отчаяние Фридриха II лучше всего сказывается в его письме к одному из друзей детства, написанном на следующий день после битвы: «От армии в 48 тысяч у меня в эту минуту не остается и трех тысяч. Все бегут, и у меня нет больше власти над войском. В Берлине хорошо сделают, если подумают о своей безопасности. Жестокое несчастье, я его не переживу. Последствия битвы будут еще хуже самой битвы: у меня нет больше никаких средств и, сказать правду, считаю, все потеряно. Я не переживу потери моего отечества. Прощай навсегда».
После сражения у Салтыкова осталось не более 22 — 23 тыс. человек, он не смог предпринять длительное преследование прусской армии и пожать плоды своей победы.
Даун, очевидно, завидуя Салтыкову, ничего не сделал со своей стороны для помощи русским войскам.
Тем временем Фридрих II пришел в себя после Кунерс-дорфа, оставил мысль о самоубийстве и вновь принял звание главнокомандующего (которое сложил с себя вечером после разгрома своей армии). 18 августа Фридриху удалось сосредоточить под Берлином 33 тыс. войска.
Тем временем австрийский главнокомандующий склонил Салтыкова двинуться в Силезию для совместного наступления на Берлин. Однако после рейда прусских гусар ио австрийским тылам Даун поспешно ретировался в исходное положение. Обещанного для русских довольствия он не заготовил.
Салтыков решил действовать самостоятельно и направился к крепости Глогау. Одиако Фридрих, предугадав его намерения, двинулся параллельным курсом. Численность обоих войск была равна, и Салтыков решил на этот раз в бой не ввязываться. Фридрих же, помня Кунерс-дорф, не настаивал на сражении. 14 сентября противники разошлись.
В 1760 году Салтыков рассчитывал овладеть Данцигом, Кольбергом и Померанией, а оттуда идти на Берлин. Однако Конференция предписала русским войскам отправляться в Силезию. Вместе с тем Салтыкову было указано «сделать попытку» овладения Кольбергом, то есть действовать по двум диаметрально противоположным направлениям.
В конце июня Салтыков с 60 тыс. войска и запасом провианта на два месяца выступил из Познани и медленно двинулся к Брее лав лю, куда тем временем направились и австрийцы Лоудона. 4 августа Фридрих II разбил корпус Лоудона при Лигнице. В конце августа Салтыков опасно заболел и сдал начальство Фермору, который сперва пытался осаждать Глогау, а затем 10 сентября отвел армию под Крос- сен, решив действовать по обстоятельствам.
Корпус Чернышева с кавалерией Тотлебена и казаками Краснощекова заняли подступы к Берлину. 23 сентября Тотлебен атаковал прусскую столицу, но был отбит. 28 сентября Берлин все же сдался.
Однако, пробыв в неприятельской столице четыре дня, Чернышев и Тотлебен удалились оттуда при приближении Фридриха. Важных результатов, как отмечает Антон Керсновский, налет не имел.
Вскоре Конференция вернулась к первоначальному плану Салтыкова и предписала Фермору овладеть Кольбергом в Померании. Прибывший в армию новый главнокомандующий фельдмаршал Бутурлин ввиду позднего времени года снял осаду Кольберга и в октябре отвел всю армию на зимние квартиры на нижней Висле.
В 1761 году русская армия снова была двинута в Силезию к австрийцам. Па подходе к Брее лав лю едва не произошла стычка с Фридрихом, однако, ни одна из сторон не стала ввязываться в бой. В ночь на 29 августа Бутурлин решил атаковать Фридриха под Гохкирхеном, но прусский король, не надеясь на свои силы, снова уклонился от сражения.
В сентябре Фридрих двинулся было на австрийские войска, однако, русские, быстро соединившись с австрийцами, помешали этому и заставили Фридриха отступить в укрепленный лагерь.
21 сентября Лоу доном был штурмом взят Швейдниц, а вскоре после этого боя обе стороны отошли на отдых.
Действовавший отдельно от главной армии корпус Румянцева, насчитывавший 12 тыс. сабель, 5 августа подошел к Кольбергу и осадил его. Крепость оказалась сильной и осада длилась четыре месяца. Лишь непреклонная энергия Румянцева позволила довести эту осаду до конца — три раза созванный военный совет высказывался за отступление. Наконец 5 декабря Кольберг сдался.
Императрица Елизавета принимала донесение о сдаче Кольберга уже будучи на смертном одре. Вступивший на престол император Петр III, горячий поклонник Фридриха, немедленно прекратил военные действия с Пруссией, вернул ей все завоеванные области и приказал корпусу Чернышева состоять при прусской армии.
Итак, 16-тысячному русскому войску был отдан приказ: готовиться к боевым действиям против вчерашних союзников — австрийцев. Наконец Петр III предложил Фридриху II совместно выступить против Дании с целью округлить за ее счет владения Голштинского герцогства.
В 1863 году умер польский король Август III, и Екатерина путем дипломатического давления и раздачи щедрых подарков избирателям провела на польский престол своего отставного фаворита графа Станислава Понятовского.
В 1764 году возник союз между Россией и Пруссией, при заключении которого Екатерина надеялась главным образом на совместные с Фридрихом действия в Польском вопросе.
Императрица потребовала от Речи Посполитой восстановления в правах так называемых «диссидентов», представителей православных меньшинств. Польский Сейм ответил отказом.
Русская дипломатия предприняла «тонкий» ход: князь Репнин, русский посол в Варшаве арестовал верхушку сеймовой оппозиции и выслал в Калугу. Устрашенный Сейм решил было согласиться на восстановление в правах «диссидентов», что вызвало возмущение среди большей части польских католиков.
Как отмечают многие исследователи, последовавшие за этим события были следствием не столько шовинистического настроения поляков, сколько грубым поведением русского посла и политикой России, использовавшей вопрос о «диссидентах» лишь как формальный повод для захвата Польши.
В феврале 1768 года оппозиция образовала конфедерацию, объявив Сейм низложенным. Станислав обратился за помощью к Екатерине. Ответ не заставил себя долго ждать: усмирение было поручено Репнину. Русские войска превосходили конфедератов в силе, однако, войска оппозиции достаточно успешно маневрировали, избегая решительного сражения.
В том же 1768 году были взяты города Бар и Берди-чев. Русскому генералу Висману(?) удалось обратить в бегство войска Потоцкого. Войско князя Радзивилла, насчитывавшее 4000 человек, укрылось в Несвижском замке, однако при приближении русских частей отступило.
Сознавая невозможность продолжать борьбу с Россией собственными силами, конфедераты обратились за помощью к Франции. Версаль выслал на помощь восставшим инструкторов, деньги, а также склонил осенью 1768 года турецкого султана объявить войну России.
